Город королей

— Вряд ли. Особенно, когда она увидит прием, — Бетрим отвернулся от сцены, отвращение исказило его лицо, делая его еще уродливее.

— Лорд Шип, — сказал юноша высоким голосом. Мопс был достаточно взрослым, чтобы знать, как сунуть член в женщину, но Роза настаивала, что он был отличным слугой, и Бетриму в его статусе нужен был отличный слуга. Но Бетрим не любил, когда его звали лордом.

— Знаешь, почему они зовут это пыльником, Мопс? — Бетрим повернулся к парню и указал на его длинный плащ.

— Эм, нет. Сэр?

Бетрим усмехнулся, шагнул к парню и сжал воротник его плаща. Он встряхнул пыльник одним рывком, и вся пыль дороги, собравшаяся за восемь часов, ссыпалась с него. Мопс отпрянул, кашляя и отплевываясь. Бетрим рассмеялся и хлопнул парня по плечу.

— Пару лет назад я сказал бы, что парни, как ты, долго не протянут, — сказал Бетрим. — Но Роза меняет игру, и я верю, что парни, как ты, протянут дольше всех.

— Сэр? — спросил Мопс.

Парень похлопывал себя, стараясь убрать пыль с накидки. Бетриму казалось странным, что накидка парня была, как грудные пластины солдат, с его символом. Было страннее то, что у него был символ. Черная роза с увеличенным черным шипом. Он звал это подходящим.

— Она чего-то хочет? — спросил Бетрим.

— Леди Роза просит вашего присутствия, сэр.

— Просит? — спросила Генри и рассмеялась. — Эта женщина не просит. Это требование, не ошибись.

— Генри, — сказал Бетрим лучшим предупреждающим тоном.

— Что? Я уже делаю, что мне сказано. Я не обязана любить эту заразу.

Бетрим кивнул. Не было смысла спорить с ней в этом. Он повернулся и посмотрел на лагерь, который устанавливали с шумом. Сотни солдат ходили туда-сюда, некоторые в форме и пыльной броне, другие сняли это, чтобы работать с меньшим грузом на них. Многие солдаты кивали Бетриму, когда он проходил, и он видел что-то, близкое к уважению, на их лицах. Не так давно эти лица выражали бы страх или гнев. Бетрим не знал, если честно, что предпочитал.

На северном краю Пустоши воздух был холодным, а Бетрим никогда не любил холод. Он не снял кожаную броню и пыльник, даже если они внутри пропитались потом. Он провел годы в долинах Пустоши, работал, бегал от одного края континента к другому. Порой его преследовали блюстители закона; порой его прогоняли люди, играя, желая сделать себе имя, убив его. Не так давно он стал регулярно мыться, и теперь он понял, что скучал по расслабленности в горячей ванне. Он размяк. Вот, что произошло.

Он нашел коня почти там же, где и оставил. Солдаты знали, что это был его конь, знали, что не нужно было трогать лошадь с плохим темпераментом без его приказа. Он не знал, когда ему придется запрыгнуть на лошадь и быстро уехать, и ему не нужно было бродить по лагерю в поисках проклятой лошади.

— Едем обратно, — сказал Бетрим, остановившись возле коня. Лошадь повернула голову и недовольно посмотрела на него. — Знаю. Мы оба этого не хотим. Но мне нужно увидеть женщину, для этого нужно ехать обратно. Она не будет рада, если я заставлю ее ждать, добираясь до нее пешком.

Он сунул ногу в стремя и закинул другую ногу на спину, забрался в седло. Генри и Мопс забрались на своих лошадей, и Бетрим направил лошадь вдоль колонны прибывающих солдат.

Карета была в паре миль за колонной, и лошадь быстро добралась туда. Солдаты тянулись впереди и позади, сколько мог видеть глаз, и Бетрима это каждый раз поражало. Столько человек билось за него. Казалось, под его знаменем объединилась половина Пустоши, или они просто хотели избавиться от кровавых так сильно, что даже приняли темное имя Черного Шипа как своего спасителя.

Карета была большой, там могло легко уместиться восемь человек. Но даже один разозлил бы Розу. Кучер выглядел печально, платок висел поверх рта и носа, он щурился от пыли, поднятой толпой марширующих людей. Он мучительно кивнул приблизившемуся Бетриму.

Бетрим спрыгнул с лошади во второй раз за недавнее время и потер пах. Кучер не остановил карету, и Бетрим легким шагом двигался рядом с ней, стараясь набраться смелости и открыть дверцу. Шип и роза его символа на двери, казалось, смотрели на него с укором.

— Я тебя вижу, Бетрим, — голос Розы не был резким или злым. У нее было терпение льва, ждущего часами в кустах, пока стадо паслось, пока не удастся напасть на слабого. Бетрим не считал себя слабым, но Роза точно впилась в него когтями.

Генри соскользнула со своей лошади и решила шагать рядом с ней. Бетрим видел из-под ее шляпы, что она усмехалась, ее подбородок пересекали светлые шрамы. Демоны оставили след на всех, но на Генри — больше всего.

— Пожелай мне удачи, — сказал Бетрим.

— И я отлично тебя слышу, любимый, — у Розы был хороший слух, как у черных существ, которые летали по небу в…

Дверца кареты открылась, Роза отклонилась, кривясь, на сидение с подушками. На ее лице была гримаса, которая говорила Бетриму, что ему лучше слушаться, пока ее терпение львицы не иссякло.