Город, которого не было

Мальчик как завороженный смотрел на рычажок и думал: «Куда полететь? Может, к гигантской звезде Бе-тельгейзе или к сверхплотной звезде Кейпера, что в созвездии Кассиопеи? Или на планету Руна, окутанную многоцветным сиянием вечных радуг? На Руну, по нежно-зеленым беспредельным лугам которой бродят стада кротких и изящных марелей? Туда, где голова по утрам кружится от аромата пробуждающихся цветов, а в ушах звенит от пения многочисленных птиц? Или…»

Рука Мальчика машинально передвинула рычажок, и корабль, заурчав, легко оторвался от земли и вдруг бесследно исчез в ясном небе, как исчезает облачко пара. И на месте, где стояла ракета, остался четкий светлый круг пяти метров в диаметре, из-за постоянной тени поросший бледно-зеленой стелющейся травой.

Не прошло и часа, как Таисия Ивановна, находящаяся на дежурстве, узнала о случившемся. Она примчалась ко двору Пришельца на выцветшем зеленом уазике «скорой помощи». Машина, дико взвизгнув тормозами, клюнула носом и остановилась, как вкопанная.

Тучная фельдшерица выпорхнула из кабины и трусцой направилась к Пришельцу, который флегматично ковырял носком черного потерявшего форму ботинка землю в том месте, где недавно стояла ракета.

— Где он? — возопила тетка беглеца. — Где мой воспитанник, мое чадо, моя опора в старости? Почему никто не предусмотрел, не остановил, не удержал, не отсоветовал, не пресек, в конце концов. На какую звездочку смотреть мне теперь вечерами и плакать горячими, то есть горючими, я хочу сказать, слезами? Вижу, вижу, что теперь мне только и осталось в жизни, что плакать и всякое такое. Ну скажите, Пришелец, что мне теперь делать? Помогите!

Пришелец, продолжая ковырять землю, пожал плечами.

— Я не могу.

— Я знаю, что вы не можете, потому что философ. А Мастер Золотые Руки? Он, умница большая, может все. Даже часы у меня брался починить… несколько раз. Только очень он занятый человек, никак ему времени не хватало на эти пустяки. Может, он сможет вернуть?

— Он тоже не сможет.

— Кто же тогда? Кто?!

— А стоит ли его возвращать? — Пришелец, подняв голову, смотрел на Таисию Ивановну со своей странной бледной улыбкой.

— Что за вопрос? — всполошилась тетка, воинственно одергивая халат. — А мне в старости самой оставаться? Столько сил отдала, столько выстрадала, а на старость — самой?

— Ну, если так…

— Именно так! Только так! И действуйте, бога ради! Делайте что-нибудь! Или посоветуйте, что делать! Это же по вашей вине улетел ребенок — без присмотра летательный аппарат оставили.

— Ваш город полон чудес, — ответил Пришелец, погасив улыбку и сжав губы в белую полоску. Вот по этой линии и действовать надо. Таков мой совет.

— Мерлин по горящей путевке в Алушту уехал, — стала быстро соображать Таисия Ивановна. — Моргана? Точно! Надо ее попросить. Решено: умолю, упрошу, в ноги упаду.

Она заторопилась назад к уазику, ее круглая фигура с привычной ловкостью вкатилась в кабину, и машина, рванув с места, исчезла за поворотом.

Пришелец снова поник головой и, печально вздохнув, пошел в дом.

Таисия Ивановна нашла Феню на огороде. Девушка подкапывала молодую картошку, выбирая самые крупные клубни. Сидя на корточках, она ловко орудовала ножом, подрывая картофельные кусты, и в ведре уже было около дюжины нежно-розовых картофелин.

— Феня, деточка, я к тебе, золотце ты мое! — уже от калитки прокричала тетка и энергично, не выбирая дороги, зашагала по огороду.

— Ясно, что ко мне. А то к кому же еще? — с загадочной улыбкой сказала Феня и, бросив нож в ведро, легко вскочила на ноги.

— Ты знаешь, что сорванец мой сотворил?

— Уж знаю.

— Знаешь? Феня, красавица ты наша, солнышко, надо повернуть его. Ты ж какая-никакая фея все-таки. Поверни!

Феня задумчиво посмотрела сквозь тетку, помолчала и, вытерев тыльной стороной лоб, без любопытства спросила:

— Стоит ли?

Тетка мягко всплеснула руками.

— Вы что, сговорились с Пришельцем? Одно и то же говорите и даже одними словами! Конечно, стоит!

Он нужен всем нам, а мы нужны ему. Зачем ему улетать в Космос? Там же ничего нет!

— А звезднмый свет?

Тетка на мгновение онемела, что вообще-то бывало с ней крайне редко, потом, сообразив, что Феня, наверное, просто неудачно пошутила, решила на реплику не реагировать и продолжала уговоры:

— Ну, помоги! Помоги в моей беде! Хочешь, на колени стану?

Тетка подобрала халат, будто и впрямь собиралась упасть на колени.

— Хорошо. Помогу, — согласилась девушка.

Она поднесла ведро к ступенькам крыльца и, громко звякая соском рукомойника, долго мыла руки. Вымыв руки, Феня не спеша вытерла их чистой красной тряпицей, висевшей тут же над головой на ветках яблони. Потом, закусив губу и прищурив глаз, не обращая ровно никакого внимания на тетку, долго смотрела на быстро густеющую вечернюю синеву на востоке. Вдоволь насмотревшись, она повернулась в противоположном направлении и посмотрела на наливающееся красным, перечеркнутое тучами заходящее солнце. На солнце она смотрела недолго. И что-то невнятно бормотала при этом и грызла по школьной привычке ногти.