Город, который забыл как дышать

Пожилая женщина стиснула ворот платья и посмотрела сначала на доктора, потом на ковер. Снова покачала головой:

– Никогда не жаловался, сэр. Ему ж только двадцать два.

Наконец, Томпсон добрался до самого верха. Он знал, где комната Дэрри. За годы работы в этом районе доктор бывал здесь несколько раз. Детские болезни, отравления, обычная мелочь. Он прошел мимо первой, притворенной двери и шагнул ко второй, слегка приоткрытой. В комнате тихо, в окно льются солнечные лучи. Сквозь щелку Томпсон разглядел цветной телевизор. Передавали новости, беспорядки в какой-то далекой стране. Звук выключен. Доктор просунул голову в дверь. Дэрри лежал на постели в выходном костюме, руки по швам. Наверное, лег сразу, как вернулся из церкви.

– Здравствуй, Дэрри, – сказал Томпсон. Пахнуло нафталином. В стену рядом с выключателем вделан сосуд для святой воды. Раньше такие были у всех в каждой комнате.

Дэрри не взглянул на Томпсона.

– Сэр, – произнес он и при этом даже не пошевелился. Лежал как привязанный, только глаза скользили по голубым цветочкам на обоях.

– У тебя что-нибудь болит?

– Нет, сэр.

В наступившей тишине слышно было, как Дэрри тяжко вздохнул.

– Я тут присяду на краешек, ладно?

Дэрри кивнул, он упорно смотрел в потолок.

«Да ему ж стыдно, – подумал Томпсон, пристраиваясь на кровати. – Смертельно стыдно».

– Я хочу взглянуть на твое горло, – доктор осторожно положил пальцы на шею Дэрри, проверяя гланды. Припухлости нет. Открыл чемоданчик и достал оттуда стетоскоп. Вставил дужки в уши. – Я послушаю. – Он сунул Дэрри мембрану за ворот рубашки. Томпсон напряженно вглядывался в лицо больного, стараясь предугадать его следующее движение – резкое смертоносное движение. Отступать некуда. Сердце Дэрри стучало ровно, разве только слегка чаще обычного. Но это, несомненно, от страха. На щеке у парня Томпсон заметил небольшой порез. Наверное, брился перед тем, как пойти в церковь.

– Вдохни поглубже.

Дэрри вдохнул.

– Еще раз. – В легких чисто. Никакой жидкости. – В груди не болит?

Дэрри по-прежнему не шевелился, двигались только глаза: он избегал смотреть на Томпсона.

– Нет, сэр.

– Господи, да у вас тут просто баня! – Томпсон помахал ладонью на лоб и покосился на запотевшее окно. Кто-то по-детски неумело нарисовал пальцем рыбку на конденсате. По рисунку сбегали капли. В телевизоре замелькала реклама кошачьего корма. Томпсон сразу вспомнил об Агате. Сидит бедняга одна, голодная.

– Воскресный ужин варится. – На губах Дэрри появилась слабая нервная улыбка. – Жарища страшная.

«Он же мальчишка совсем, – подумал Томпсон, – и хороший мальчишка, это все знают». Он сложил стетоскоп и убрал его в чемоданчик.

– Когда это случилось, ты дремал?

– Нет, сэр, мы с матерью возвращались из церкви. – Дэрри глубоко вдохнул, его мышцы напряглись, пальцы вцепились в покрывало. Из горла вырвался тоненький щенячий скулеж.

– А тогда у тебя что-нибудь болело?

Дэрри стиснул зубы, закрыл глаза и помотал головой.

– Сердце не колотилось?

– Нет, сэр.

– Не казалось, что ты на самом деле совсем в другом месте? Жуткое ощущение, как будто таешь, расстаешься с телом, сходишь с ума?

– Нет, сэр.

Так, значит, панический приступ можно исключить.

– Газы не мучают? Или тяжесть в животе?

– Нет, сэр, просто…

– Что?

– Я никак продохнуть не могу.

– Жжения в легких нет?

– Нет, сэр.

– Ну тогда расскажи сам.

– Просто мне чтобы вдохнуть, надо об этом думать. Само не дышится. Лежу на кровати, жду, а вдоха нет. И…

– И что?

– Да нет, ничего. Злит меня все. Мама… – По щеке побежала слеза и застряла в волосах. Он даже не стал ее утирать. – Я сам не свой, сэр.

Томпсон посмотрел на Дэрри. Молодой человек растерян и напуган. Доктору и раньше приходилось видеть такое выражение лица, но обычно у пациентов, которым сообщили, что они тяжело больны. А здесь поди пойми, что за напасть такая. Вдали послышался вой сирены скорой помощи. По странному стечению обстоятельств на экране телевизора в это время мчалась полицейская машина.

– Давай-ка мы в больницу съездим. Просто так, чтоб подстраховаться. Скорее всего, ничего серьезного, но надо проверить.

Дэрри сглотнул.

– Шкипер Фаулер умер, так ведь?

– Мистер Фаулер был старик, – успокоил его Томпсон, – а тебе умирать незачем. Ты, главное, дышать не забывай.

Кран поднял акулу над толпой. Старушка крепче уцепилась за руку Ким. Из пасти рыбины что-то текло, по причалу разлилась большая розовая лужа, зеваки отпрянули.

– Пресвятая Дева Мария, – запричитала старушка, выпустила ладонь Ким, вытащила из рукава зеленого платья носовой платок и прикрыла им рот. – Вот вонища-то, аж наизнанку выворачивает.

Рот Ким наполнился слюной, в желудке и в горле начались спазмы, она попятилась.

Кран повернул стрелу к платформе грузовика. Там стоял пластмассовый контейнер для транспортировки грузов. Акула медленно плыла в воздухе. У дороги стояли брошенные машины, носом к причалу были пришвартованы три лодки. Подвешенную акулу неотступно сопровождали чайки, они легко скользили по воздуху, словно их ниточками привязали к огромной туше.

– Отвернись, деточка, не надо смрадом дышать.