Город, которым мы стали

Венеца смеется, словно опьяненная, запрокинув голову назад.

– Я Джерси-Сити, черт возьми!

Лицо Мэнни наконец разглаживается. Он облегченно выдыхает, и странные механизмы его психики переключаются, позволяя сосредоточиться на дальнейших шагах.

– А кто мы? – спрашивает он у остальных, и в ту же секунду в крохотном помещении становится совсем темно.

Совсем, если не считать тот свет, что окутывает главного аватара, который лежит на постели из таблоидных сказок и недосказанностей. Они наконец видят, что он сияет. И свет всегда исходил только от него.

Прямо у них на глазах он делает вдох, потягивается, переворачивается на спину и открывает глаза.

– Мы – Нью-Йорк, – говорит он. И улыбается. – О да.

* * *

Они – Нью-Йорк.

Они – оглушительный грохот, рвущийся из каждого сабвуфера, из каждого круга стальных барабанов, что вечно раздражают пожилых соседей и будят малышей, тайно давая при этом каждому повод улыбнуться и пуститься в пляс. Этот звук, эта необузданная ударная волна чистейшей силы, вырывается из тысячи дверей ночных клубов и из оркестровых ям, взмывает ввысь и расходится в стороны, накрывая весь город. Произойди это в мире людей, многие бы оглохли. Но это происходит в мире городов – там, где нахальная Р’льех осмелилась посягнуть на место Нью-Йорка. «Ну уж нет», – огрызаются они и отталкивают незваную гостью прочь.

Они – зеленое метановое пламя из канализации, проносящееся по улицам, ненастоящее, но межпространственно-жгучее, очерчивающее отмостки и поребрики и выжигающее каждый незваный атом из иной вселенной, поселившийся на городском асфальте. Каждая башня и каждое белое сооружение замирают, а затем рассыпаются, превращаясь в ничто. Офисные работники, все утро опутанные усиками, останавливаются и хлопают глазами, когда волна начисто сшибает с них паразитов. Им не больно. Может быть, они чувствуют слабое покалывание на коже. Некоторые вздыхают и мажутся кремом от раздражения, а затем продолжают заниматься своими делами.

Но они уже превратились в охотничьи стаи многоруких безликих биржевых брокеров, идущих по следу с той же алчностью, с какой они вынюхивают инсайдерскую информацию. Они ползут по стенам города, перепрыгивают на его плоские крыши и довольно, необузданно скалятся. Они – вооруженные грабители в переулках, одетые в подделанные «барберри», таящиеся в тенях и поджидающие свою жертву. Они – визжащие «яжматери» из Ассоциации родителей и учителей, со стандартизированными тестами в одной руке и острыми как бритва когтями на другой.

Их цель – Женщина в Белом, которая мчится по городу, спасаясь бегством. Теперь они видят, что у нее несколько дюжин воплощений: множество тел, несчетные обличья и одна сущность – все вместе они целиком посвятили себя той войне, ради ведения которой она была создана. Но она, в конце концов, город – прекрасная Р’льех, где улицы всегда прямые, а здания – извилистые, вознесшиеся из темных бездонных глубин, что пролегают меж вселенных. И ни один город не может оставаться в границах другого, если ему там не рады.

С каждым своим воплощением, пойманным и разорванным на безликие единообразные частички ур-материи, Р’льех все больше дрожит от страха. Она беспомощно застряла между мирами, ее вторжение уже зашло слишком далеко, и вернуться в промежуточное измерение она не может. Башни служили одновременно адаптерами и направляющими «рельсами» для тех ее частей, что уже перенеслись сюда, и когда очищающая волна нью-йоркской энергии прокатывается от Манхэттена к Уэстчестеру, Кони-Айленду и Лонг-Айленду, все башни оказываются уничтожены. Лишившись якоря, Р’льех может затеряться в бесформенных эфирах, лежащих за пределами самого бытия. Ей нужно найти хоть какую-то точку опоры. Подойдет все что угодно. Она мечется, отчаянно ища спасения. Любую возможность…

Вот она.

Такая крошечная. Ее недостаточно, чтобы вместить целиком огромный город… но, возможно, целый боро сможет послужить своеобразным якорем. У Р’льех не получится пройти, но с помощью Статен-Айленда она сможет удержаться. Она может закрепиться здесь, в этом новом самостоятельном пригороде, наладить связь с жителями, подпитаться ресурсами и таким образом сохранить жизнь – по крайней мере, пока что. И в то же время эта маленькая озлобленная часть Нью-Йорка, так давно стремившаяся к свободе, наконец получит то, что желала.

Но что же они? Оставшиеся воплощения Нью-Йорка вместе с их новым почетным боро Джерси-Сити? У них все просто прекрасно.

У нас все в порядке, спасибо, что спросили. Мы – Нью-Йорк. Добро пожаловать на вечеринку.

Эпилог

Яживу городом. Чертов город.