Город лестниц

Вспыхивают, дрожат, взблескивают отблески на дальних стенах, на резном камне…

– Батюшки мои…

Она осматривается. Зал огромен и чем-то напоминает гигантскую матку: потолок и кровля закругляются и смыкаются в единой точке, образовывая подобие гигантского сталагната. Зал разделен на шесть частей, сходящихся в центре подобно лепесткам и рыльцу невероятно пышной орхидеи. И каждый дюйм стен, потолка и пола покрыт резьбой: тут глифы, сигилы и пиктограммы, изображающие события нездешние и приводящие в благоговейный ужас: вот мужчина извлекает шипастый цветок из черепа и обвивает стебель вокруг языка, а вот три выпотрошенные женщины купаются в горном потоке, и глаза их подобны стеклянным бусинам, а с берега смотрит олень. Вот женщина зашивает надрез у себя под мышкой, а оттуда высовывается пустое лицо мужчины, словно бы она зашивает мужчину внутри себя. В небе кружат четыре ворона, под ними мужчина вонзает копье в землю, и оттуда бьет вода… и так далее и тому подобное: образы великого и тайного смысла, ей недоступного и неведомого.

– Где… – Сигруд хрюкает, откашливается и громко сглатывает. – Где мы?

В центре, у подножия «сталагната», Шара видит кучку рыхлой земли. Откуда ей здесь взяться? Она идет вперед, осторожно ступая по наклонному полу.

Сталагнат оказывается винтовой лестницей, поддерживаемой пятью колоннами: изначально их было шесть, но одну, как она замечает, убрали.

Шесть залов, шесть колонн, шесть Божеств…

Лестница упирается в заваленную землей дыру в потолке – там камни и крошащийся суглинок, словно земля над лестницей просела.

– Конечно, – осеняет ее. – Естественно!

– Что такое? – спрашивает Сигруд.

Шара осматривает первую колонну: она покрыта искусной резьбой, уподобившей камень стволу сосны, по которому ползет язычок пламени. Следующая колонна прямая и строгая, ее испещряет сложный повторяющийся орнамент, в котором угадываются математические формулы. А следующая колонна изваяна так, что напоминает пальмовый ствол, только вместо обрубленных листьев там зубы и ножи, и тысячи сплавленных клинков хищно устремляют вверх свои острия. А следующая имеет вид переплетенных лоз, извитых и старых, и сама колонна чуть изогнута подобно растению. А последняя из пяти колонн напоминает смерч, в котором хаотично закружило бутоны цветов, мех, листья, песок, – чего там только нет…

Шара сжимает кулаки и дрожит, как школьница:

– Вот оно! – радостно кричит она. – Значит, это оно и есть! Самое настоящее! Просто оно все время было внизу!

– Что за оно? – осведомляется Сигруд, на которого архитектурные красоты не произвели вовсе никакого впечатления.

– Ты что, не видишь? Святилище! Все говорили, что колокольня Престола мира уменьшилась после Мига! Но это не так! Потому что – вот оно, основание колокольни!

И она обводит рукой колонны, подпирающие лестницу:

– Эти ступени ведут наверх!

– И что?

– А то! Что колокольня не уменьшилась! Храм просто ушел под землю – вот что! Та убогая глиняная мазанка в парке никогда не была истинным Престолом мира! А ведь все так считают, даже в здесь, в Мирграде! А Престол мира – вот он! Это здесь Божества сходились и разговаривали!

Шара большую часть своей взрослой жизни посвятила изучению истории, поэтому открытие такого масштаба буквально кружит ей голову – ну и что, что это история Континента, сейчас не до патриотизма. Но тут подает свой трезвый голос рассудок: «Странное совпадение, не находишь? Главная святыня Мирграда просто взяла и ушла под землю, и никто об этом не знал восемьдесят лет? А Эрнст Уиклов, единственный изо всех людей, вдруг взял да и пробурил туннель сюда? Никто не прокладывает подземные ходы в неизвестность – нужно знать, куда хочешь выйти. Так что он знал. А если знал – значит, кто-то рассказал ему об этом».

Шара вынимает свечку из канделябра, который держит Сигруд.

– Иди. Расскажи Мулагеш. Быстро! Если новость об этом зале просочится в город, и люди узнают, что Престол все еще существует… и что он в руках сайпурцев… ох, тогда нам светит новое Лето Черных Рек. И да, пусть запустят перехват и возьмут Уиклова. Оповестить все блокпосты, внутри и снаружи города. Мы собрали на него достаточно – хотя бы для допроса, если не для ареста.

– А ты что будешь делать? – интересуется Сигруд.

– Останусь здесь и осмотрю зал.

– Одной свечки тебе достаточно?

– Она, вообще-то, тебе предназначается.

И она отдает ему свечку и показывает на канделябр:

– А вот это отдай мне, пожалуйста. Мне нужнее.

Сигруд заламывает бровь, пожимает плечами и отдает канделябр Шаре. И уходит вверх по земляному туннелю. На ступенях некоторое время пляшут слабые отблески света, а потом затухают. И Шара остается одна в огромном зале.

Свечи шипят и плюются воском. Где-то тихо капает вода – чпок… чпок… кап-кап-кап… А со стен на нее смотрят тысячи каменных глаз.

* * *