Город лестниц

– Я не могу с уверенностью сказать, чьи кости это были, но это точно не кости твоих домочадцев.

– Ты лжешь.

– Нет, не лгу. Твою жену, Хильд, и твоих дочерей незадолго до переворота тайно вывез из страны слуга вашей семьи. Они перешли границу Вуртьястана буквально за два дня до того, как все случилось. И там они и жили все последние шесть лет, выдавая себя за родственников этого слуги. Они стали фермерами – не ахти какими преуспевающими, я думаю, ибо люди с таким происхождением навряд ли когда-либо обрабатывали землю, но в целом они живут вполне сносно.

Далее следует долгое молчание. А потом:

– Есть… Есть у тебя доказательства, что это правда?

– Когда я нашла твою семью, им грозила опасность. Их искали – и продолжают искать, по свету рыщут агенты, чья задача – найти всех уцелевших членов твоего рода. Мы перевезли твою семью из Вуртьястана, потому что я сочла, что там небезопасно. Это было нелегко проделать, потому что твоя жена… как бы это помягче сказать… волевая женщина.

Он едва заметно улыбается.

– Но мы сумели это сделать. А когда все завершилось, твоя жена сделала одному из наших офицеров подарок в знак благодарности.

Шара залезла в карман и вытащила холстяной мешочек. Открыла, вынула блестящий плетеный золотой браслет со звеньями в форме высоких гребнистых волн.

И отдала дрейлингу:

– Тебе знакома эта вещь?

Он долго смотрел на браслет, и золото казалось таким ярким и чистым на его исполосованной шрамами грязной ладони. Пальцы его задрожали.

– Почему бы тебе не подняться со мной на палубу? – мягко предложила она.

Он медленно поднялся, все еще не в силах оторвать глаз от браслета. Она открыла дверь, и он вышел за ней следом и пошел вверх по лестнице, с видом сонного ребенка, которого загоняют в кроватку.

Оказавшись на воздухе, Шара мгновенно получила пощечину от холодного ветра, замерла, задохнувшись, а потом перегнулась пополам и выбралась на палубу дредноута. Гигант вообще ничего не заметил, просто перешагнул порог, поднял глаза к небу и замер в благоговейном молчании. Когда его привели на борт, он избегал смотреть вверх, и она, помнится, все удивлялась – почему? А сейчас поняла. Наверняка он слишком долго пробыл взаперти. Вид открытого огромного простора его пугает.

– Пойдем, – сказала она и повела его к ограждению. За волнами таились черные утесы дрейлингских берегов. – Мне сказали, что суша не так уж далеко, как кажется. Хотя я думаю, что ты разбираешься в этом получше моего.

Он посмотрел на золотой браслет, застегнул его на запястье и поднял руку вверх – чтобы рассмотреть получше.

– Я ведь не смогу их увидеть, правда?

Она покачала головой:

– Это опасно – и для них, и для тебя. Такова нынешняя ситуация. Но она, возможно, изменится.

– Чего ты хочешь от меня? – спросил он.

– От тебя? На данный момент ничего.

– Ты спасла мою семью. Ты вытащила меня из тюрьмы. Почему?

– Я считаю, что ты можешь предоставить ценную информацию о дрейлингских странах, – говорит Шара. – Она поможет дестабилизировать любые отношения, которые могут установиться у Дрейлингских республик с Континентом.

В голосе послышались самодовольные нотки: это было первой большой победой в ее карьере разведчицы, и ей еще не хватало опыта, чтобы понять: гордость лучше не показывать.

– Этого недостаточно.

– Недостаточно для чего?

– Для того, чтобы сделать для меня то, что ты сделала.

Шара примолкла, не зная, что сказать.

– Попроси меня о чем-нибудь, – проговорил он.

– О чем?

– О чем-нибудь. О чем угодно.

– Но мне ничего от тебя не нужно.

Он рассмеялся:

– Еще как нужно.

– Я – офицер сайпурской разведки, – раздраженно сказала она. – Я не нуждаюсь в твоих ус…

– Ты – молоденькая девочка, – отрезал он, – которая не умеет править кораблем, не умеет драться и никогда в своей жизни не проливала крови. Ты, должно быть, неглупа, но сдается мне, что ты нуждаешься в моих услугах. Но ты слишком горда, чтобы попросить о них.

Шара смерила его сердитым взглядом:

– И кем же ты собираешься стать при мне? Телохранителем? Секретарем? Неужели опустишься до такого?

– Опуститься?.. – И он снова отвернулся к морю. – Опуститься… Ты не знаешь, что на самом деле значит опуститься. Ты даже не представляешь, что они там со мной сделали. Это нельзя словами передать. А теперь… мне все равно – носить воду, прислуживать за столом, драться, убивать – что бы ни уготовило мне будущее, мне все равно. Все равно.

Он повторил это с таким напором, словно самого себя пытался убедить. А потом повернулся и пристально посмотрел на нее, бледную и задумчивую:

– Попроси меня о чем-нибудь. Попроси.

И под слоем грязи на исполосованном шрамами лице Шара разглядела сокровенное желание: на свой особый извращенный манер он просил у нее разрешения на смерть, ибо не представлял себе, что еще можно с собой сделать.

Шара смотрела, как истаивают на горизонте дрейлингские утесы. И тогда она поступила так, как не сумела бы поступить сейчас: открыла Сигруду свое сердце, сказала ему правду и дала обещание – хотя не знала, сможет ли сдержать его.