Город лестниц

«Подумать только, – говорит она себе, – за убогим фасадом этого города скрывается тайный оазис, мифический рай, и, чтобы найти его, нужно только пальчиком поскрести…»

Чайки голосят, утки крякают, гоняясь друг за другом и за хлебными крошками.

«Сколько бы чудес ни придумали Божества, – напоминает она себе, – вполне возможно, они были такими же рабами Континента, как в свое время мы, сайпурцы».

На берегу рассевшиеся вокруг костерков бродяги жарят рыбу. Один, явно пьяный, кричит, что каждая рыбка на его сковородке – кусочек Урава. Его громко урезонивают остальные.

Шара вдруг принимает решение: когда вся эта история с Уикловым и Вотровым закончится – правда, чем она закончится, до сих пор неясно – она уйдет из Министерства, вернется в Старый Мирград и продолжит дело Ефрема. Еще два месяца назад она сочла бы саму идею увольнения безумной, однако теперь, с тетушкой Виньей во главе Министерства, причем на неопределенно долгое время, Галадеш и другие сайпурские земли для нее под запретом. А находки последнего времени оживили в ней интерес к континентальному прошлому. Что ей эта министерская карьера? Она готова ее отдать за несколько минут, что ей выпали в Старом Мирграде. Шара чувствует себя словно бы жила среди дыма и гари, и тут ей удалось глотнуть чистого горного воздуха.

А еще она злорадно подумывает о том, чтобы сотворить какое-нибудь чудо. Интересно, что еще ей позволит учинить Старый Мирград: проходить сквозь стены? Вызвать еду с неба или из земли? Или полететь? Или…

Или даже…

И тут она замедляет шаг и останавливается.

Две чайки дерутся и щелкают друг на друга клювами из-за картофельного очистка.

– Полететь… – шепчет она.

И припоминает пункт из списка предметов, находящихся на хранении в Запретном Складе:

Колканов ковер: маленький коврик, который СОВЕРШЕННО ТОЧНО может летать. ЧРЕЗВЫЧАЙНО сложен в управлении. Хроники сообщают, что Колкан благословил каждую нить ковра, наделив ее чудесной способностью летать, так что теоретически каждая нить способна поднять в воздух многотонный вес.

Конечно. Ковер, каждая нить которого благословлена Божеством.

И ткацкая фабрика, на которой можно без проблем этот ковер распустить.

И небольшая армада стальных кораблей в безводных холмах.

Парнишка в камере, шепчущий: «Мы не можем летать по воздуху в деревянных кораблях».

Похоже, они не собираются плыть по воде.

– Батюшки мои… – шепчет Шара.

* * *

Сигруд слышит какое-то лязганье и резко поднимает голову. И быстро переключает внимание с дорог, ведущих в долину, на шесть кораблей, что все еще пришвартованы к земле. На мачтах поднимают паруса и что-то растягивают с левого и правого борта.

Странные на этих стальных мачтах паруса: Сигруд много всяких на своем веку повидал, но эти, похоже, рассчитаны на ветра невероятной силы. Однако штук, которые натягивают по бортам этих кораблей, Сигруд в жизни еще не видел. Они длинные, широкие и тонкие, с кучей вращающихся деталек. Они напоминают ему рыбьи плавники, а вообще, впору решить, что это…

– Крылья, – тихо произносит он.

Он наблюдает за тем, как реставрационисты снаряжают корабли.

«Начинай действовать, – сказала Шара, – когда действовать начнут они».

А они ведь начали действовать, разве нет?

Сигруд проверяет, в ножнах ли кинжал, и начинает осторожно спускаться вниз.

* * *

Новый Мост через Солду оплетают леса. Сайпурские краны под надзором сайпурских инженеров укладывают в холодные воды реки огромные плиты основания. Континентцы наблюдают за процессом с берегов и крыш ближайших домов: эта демонстрация мощи производит на них сильное впечатление.

У Шары в голове толкутся мысли, она все еще пытается осмыслить посетившее ее озарение: «Такие корабли можно построить где угодно, где угодно пришвартовать, и никто, никто вообще не будет ждать нападения с воздуха».

А еще ее грызет, подобно червю, другая мысль: «Но, если Воханнес заодно с реставрационистами, зачем им нападать на его дом?»

А вот и он сам – так что этот вопрос Шара сможет задать Вотрову лично. Тот сидит на скамейке, элегантно скрестив ноги и сложив руки на коленях. И смотрит вниз, туда, где прогуливается публика. Не на нее. На Во не обычная для него экстравагантная одежда – он опять надел темно-коричневое пальто и черную, под горло застегнутую рубашку, прямо как в ту ночь, когда они сражались с Уравом.

Она вспоминает, что сказал Сигруд: «Он даже одет был не как обычно, а как забитый монашек».

Она оглядывает толпу. Рядом с Воханнесом никого нет. А он, похоже, ее заметил. И тут же отвернулся, так что она видит теперь только его затылок…

– Да что с тобой такое, Во? – спрашивает она, подходя ближе. – Ты болен? Ты рехнулся? Или ты действительно все это загодя спланировал?

Он поворачивается к ней и улыбается. И тут она замечает, что при нем нет трости.