Город мастеров

— Возродил мифологические представления, превратив их в научную гипотезу, англичанин Джеймс Лавлок, — рассказывает Юрий Георгиевич. — Почти 30 лет назад он сказал, что наша планета и её биосфера в совокупности представляют собой некий живой суперорганизм, где мёртвое неотделимо от живого. Комитет «Живая Земля» объединяет тех, кто разделяет эту точку зрения. Мы, как и наши зарубежные единомышленники, полагаем, что у планеты есть свои собственные интересы и заботы.

— Тогда давайте уточним, чем живое отличается от мертвого?

— Тут можно назвать десятки признаков. Но для нас важна, в частности, способность живого существа рационально реагировать на внешнее воздействие. Ведь Земля задолго до появления человека сама решала все свои непростые проблемы.

Напомню, что жизнь существует в очень узком диапазоне температур — от 0 градусов, когда замерзает вода, до 40, при которых свертывается белок. На планету наползали ледники, средняя температура опускалась до критических отметок, но Земля выстояла, и жизнь смогла развиваться дальше. Бывали и периоды разогрева. Солнце сейчас светит на 40 процентов ярче, чем около пяти миллиардов лет тому назад, когда создавалась Солнечная система. Казалось бы, Земля должна сгореть в солнечных лучах, но этого не происходит. Планета наша приноровилась и к этим условиям, используя компенсаторные механизмы, удаляя избыточное тепло с помощью почвы, растений, биосферы. А вот соседи вроде Марса или Меркурия — мертвые планеты, там ничего не регулируется и жизни нет.

В концепции живой Земли нет никакой мистики, считает ученый:

— Упрощённо можно представить планету живым существом, мясо и мозг которого сосредоточены в растениях, животных и людях, а её геологическое тело — скелет этого организма-великана. Иначе говоря, мы имеем дело с гигантского масштаба симбиозом живого с неживым. Его результат — такие планетарные параметры, как, например, средняя температура (плюс 15 градусов тепла) и химический состав воздуха.

ЦИВИЛИЗОВАННЫЙ ВИРУС

Если Земля умеет приспосабливаться, то отчего бы ей не сделать это ещё раз?

Однако Юрий Чирков смотрит на такую возможность без оптимизма:

— Всему есть предел, и всё живое в конце концов устаёт. Ещё в прошлом веке академик медицины из Новосибирска Влаиль Петрович Казначеев сделал вывод о формировании синдрома утомления нашей планеты. Это проявляется в форме катастроф самой различной природы. Статистика учитывает уже не менее ста видов катастроф, и их число растет. МЧС и аналогичные структуры за рубежом контролируют не более 10 процентов этого потока. Согласно прогнозу академика, в нашем веке катастрофы станут будничными.

— Что предлагаете?

— Нам надо научиться понимать язык Земли, смысл её посланий в виде наводнений и засух, ураганов и землетрясений. Наша планета — не мёртвый камень, а живое существо, способное защищаться. Мы же бездумно лезем в её недра, осушаем-орошаем поверхность в уверенности, что добро — это то, что хорошо для нас. Почему-то считается, что планета отдана нам в полное распоряжение и мы можем делать с ней всё, что захотим. Но сейчас выясняется, что это совсем не так, и мы почти довели дело до климатической катастрофы.

Словом, человек ведёт себя как вредоносный вирус на теле Земли, и её лихорадит: температура растёт, и повышение на 6—8 градусов сделает большую часть суши необитаемой. Погибнут миллиарды, а оставшиеся счастливцы будут жить, видимо, в Арктике, где климат останется терпимым. Уже и правительства начинают готовить масштабные мероприятия для выживания, хоть и ясно, что климат на Земле уже никогда не будет прежним.

Если экологов беспокоит состояние природы, то мы думаем о здоровье планеты. Найти с Землей общий язык должны помочь новые науки. Геофизиология даст знать о её самочувствии, состоянии «пульса». Допустив, что Земля живая и осмысленно реагирует на наши проделки, можно говорить о её своеобразном интеллекте, для изучения которого понадобится геопсихология. Узнать, где у планеты жизненно важные, болевые точки и как её лечить, поможет планетарная медицина. Хотя бы ради собственного спасения мы должны из эксплуататора Земли стать её союзником, сердцем и разумом.

— А если не получится?

— В таком случае катаклизмы станут повседневными, и нашей цивилизации наступит конец. Лет через двадцать гибель может стать неотвратимой.

— Но мы будем не первыми. Сколько цивилизаций погибло задолго до нас…

— Всё это были локальные катастрофы. К примеру, так называемый Всемирный потоп погубил всего лишь цивилизацию в Месопотамии. Нам же предстоят события посерьёзнее, планетарного масштаба. Конечно, трудно представить, что человечество научится вести себя ответственно даже под страхом смерти, но всё же надежда на диалог есть.

НЕ ПОБЕДИТЬ, А ДОГОВОРИТЬСЯ

Когда человек ещё не считал себя пупом земли, он вёл себя скромно и старался не сердить разнообразных богов, вспыльчивых и мстительных. Такой подход кое-где сохраняется и теперь. Мой собеседник видит в этом одну из возможностей избежать грядущей катастрофы.