Город на Стиксе

– Мамочки! – пискнула я еле слышно, но вспыхнувшая свеча озарила лицо Мелентия, и я опустилась на подвернувшийся стул:

– Мелентий Петрович, вы здесь?!

– Где мне еще-то быть? Тут я.

Я просто обалдела.

– Да как же вам не стыдно? Мы с ног сбились, думали бог знает что, а вы здесь прячетесь, как крот!

Мелентий поскреб в затылке:

– Да не мог я иначе, пойми ты! Ну, посуди сама: не пропади я – и никто б не почесался. Ну, что мы здесь стоим – пошли в избу, поговорим немного.

Мы прошли через тесные сени, где я по закону жанра споткнулась о железное ведро, и оказались в слабо освещенной комнате.

– Свет зажигать нельзя – не обессудьте, девушка. Да и нет его, света – как я и говорил, обрезали. Поставил генератор, но свет включаю редко, чтобы, прости за каламбур, не засветиться. Даже сосед мой, Бажин, ничего не знает – вон, снег приходит чистить каждый день. Он парень честный – сразу б раскололся.

Пока я озиралась, Мелентий собрал на стол и, предложив мне плетеное кресло, сам уселся на лавку.

– Давай чайку. Баранки, мед, есть тертая клубника.

– Клубника? Ну, вы даете.

– Дак я ведь готовился, понятно – запасы сделал до весны. Ты расскажи: что происходит за забором? Тут участковый приходил, общался с Витькой на моем крыльце. Расселение, значит, остановили?

– Нет. Приостановили. Временно. До лета. Но ВООПИКу удалось поставить вопрос о статусе охранной зоны вашей улицы. Ее и примыкающего переулка. Протолкнули в Думу.

– Вот здорово! Не может быть, не верю!

Мелентий подскочил, сунулся в шкафчик и вытащил шкалик.

– За это надо выпить, Лизавета.

Я покачала головой и слабо усмехнулась:

– И к февралю должны принять решение. До того некстати эти праздники! Сейчас бы расшевелить общественность. Решили после каникул собрать пресс-конференцию – ну, это историк Градышев. Он, между прочим, каждый день звонит в милицию и требует, чтобы вас искали. Да! И организовал сюжет на телевидении. Кошмар…

– И хорошо, пусть ищут.

– А вы… Что, так и будете сидеть до февраля?

– Ради такого дела посижу, не тресну.

Раздухарившись, Мелентий проводил меня на трамвай, и, пока шли, я рассказала всю историю про белых рыцарей.

– Ты вот что… Поезжай-ка к Градышеву.

***

В университет мы поехали с Дуняшиным. Сидели перед профессором Градышевым и в два голоса рассказывали. Владимир Федорович слушал нас очень внимательно, изредка кивая и покусывая усы. Мы говорили очень долго, не упуская ни одной детали. Встреча с Людмилой Стрельцовой, стихи Саши Водонеева, попытка предупредить Фомина, ночное посещение Кафедрального собора, картина с изображением рыцарей, история Татьяны Усольцевой, тетрадь Фомина, теория столицы и провинции, Мелентий, история Стикса, «граница Синеглазова», матрица, записка со стихами, разговор с Арефьевым, теория Синицына и объяснение Магистра – все выкладывалось в цельный рисунок. Пытаясь ничего не упустить, мы перебивали друг друга, то и дело возвращаясь назад и вспоминая новые детали. Когда закончили, профессор взял записи Фомина и погрузился в чтение. Наконец, он сказал:

– И вы хотите знать, что происходит? – Владимир Федорович на минуту замолчал и снял очки. – Я вам скажу. Но есть одно условие. Не для печати.

Мы переглянулись.

Профессор встал, подошел к окну и закрыл форточку. Чтоб не подслушали, что ли? Мы же на шестом этаже.

– Но, собственно, вы сами все распутали. То и скажу: город-гурман пожирает своих персонажей.

– Почему гурман?

– Так, неудачная шутка. Ну, питается, ест, поглощает. И не кого-нибудь – художественную элиту. В свое время я думал писать диссертацию и основательно изучил труды Синеглазова.

– Труды из архива?

– Из архива, еще из университетской библиотеки, и сын его очень помог… Думал писать диссертацию, но не время. Пока что не время. Матрица есть, безусловно, и она обозначена верно. Все это сложно доказать на фактах, но, тем не менее, она работает. Есть код развития вне нашего сознания. Да, Город – не наш город, а город как таковой – организм, подобный человеческому. И как человеческая жизнь напрямую зависит от подсознания, так и история города во многом творится городским бессознательным, хотим мы того или нет. Как бы вам объяснить-то попроще? Вот мой знакомый, главбух одной солидной фирмы. Все жаловался на тяжелую работу, а сам никак не уходил на более комфортную – ну, связи, положение, понятно. И вдруг – панкреатит на ровном месте. Болеет, ничего не помогает. Добрался до психологов и психоаналитиков. И выяснилось что? Что подсознание таким варварским способом помогло человеку уйти с нелюбимой работы. Вот так-то, мои дорогие.

– То есть убийством известных людей Город решает некую собственную проблему?

– Вот именно, проблему. Собственную. Точнее, несколько проблем. Я совершенно согласен со Скарабеевым в том, что город для своей истории, ну, скажем так, привлекает особых людей.

– Да, Сахарова, Гейденрейх, мы говорили…

– Фомин, Бернаро, Водонеев и Арефьев – все приезжие. «Особенные» люди. Их тоже привлекли сюда, помогли развиться. Эта история с Кафедральным собором… Рыцари действительно подключились к силе данного места и, что хуже, к хтоническим силам.