Город на трясине

Опустив голову, она закрыла глаза и без умолку говорила. Она говорила с такой ненавистью и негодованием, что муж прекратил свою работу и испуганно уставился на нее, словно это была не его жена, а какое-то страшное чудовище. Иштван тоже слушал мать с возрастающей тревогой: он еще никогда не видел ее такой и, разумеется, не подозревал, что она способна на такие речи. Куда девалась ее боязливость? Только что он, закрыв глаза, хотел бежать отсюда куда глаза глядят, а теперь вот стоит и не может пошевелиться.

А ведь правы и крестьяне, которые обвиняют Береца, и Хорват по-своему прав…

— Все это глупости! Чего только люди не наболтают! — проговорил наконец Иштван, желая хоть как-то успокоить домашних, и вышел из кухни.

На околице села пастора вдруг охватило такое чувство, будто он оказался в совершенно незнакомой местности. Он даже остановился и осмотрелся: не заблудился ли он случайно? Улица, дома — все было ему знакомо: сколько раз он проходил мимо них! Сомнений быть не могло: это Сапожная слободка. И в то же время все как-то изменилось.

Пастор еще раз посмотрел по сторонам.

Что же, собственно, изменилось? Разве только то, что улица почему-то была пуста, хотя под вечер обычно люди выходят из своих домов, чтобы посудачить с соседями. Правда, вдалеке виднелось несколько человек, но, как только пастор стал приближаться к ним, они быстро укрылись в своих домах.

«А может, мне это только показалось, — мелькнула у него мысль, — и они разошлись вовсе не из-за меня?»

Иштван пытался успокоиться, но не мог. Он стал внимательнее присматриваться к улице. Через несколько домов повторилась точно такая же картина: при его приближении люди расходились кто куда.

«Но почему они прячутся от меня?»

Он оглянулся: не идет ли следом за ним кто-нибудь из местных властей — сборщик налогов или нотариус? Однако позади него никого не было.

«Значит, они убегают от меня? Раньше они так не поступали. Больше того, они частенько поджидали меня, чтобы поздороваться. А вот сейчас они избегают меня… Но ведь я не сделал им ничего плохого!»

Возле дома Кардошей стояла группа людей — трое или четверо.

«Если и эти сбегут от меня, — решил про себя Иштван, — дело плохо…»

Завидев пастора, и эти люди тоже засуетились и стали расходиться кто куда. Люди расходились не спеша, но так, чтобы нырнуть в калитку своего дома раньше, чем успеет подойти пастор. Некоторые из них даже зазывали домой детишек, беззаботно игравших на дороге.

Пастор с возраставшим недоумением следил за поголовным бегством от него жителей. И чем больше он это замечал, тем сильнее сердился. Казалось, поймай он кого-нибудь из жителей — наверняка отколотил бы.

Иштвану хотелось распахнуть калитку ближайшего дома и заорать на всю улицу так, чтобы все его слышали… Что именно, он и сам не знал, но обязательно заорать… Ему хотелось знать: что же, собственно, случилось с жителями Сапожной слободки?

«А может, все это чистая случайность?» Не понимая причины исчезновения жителей при его появлении, пастор снова и снова думал: «А может, я все же ошибаюсь? Умнее всего не обращать на это никакого внимания!»

И тут пастор увидел Карбули. Тот стоял возле своего дома. Пастору оставалось пройти три-четыре дома. Однако Карбули, еще издали заметив пастора, начал пятиться.

«Если он спрячется в доме, я разобью ему дверь ногами!» — решил про себя Иштван.

Карбули же явно растерялся: он уже взялся за ручку калитки, но пока еще не открывал ее. Он прислонился к калитке так, будто хотел раствориться и остаться незамеченным.

Иштван ускорил шаги и громко, тоном приказа поздоровался с Карбули, еще не дойдя до него.

Карбули повернулся к пастору, натянуто улыбнулся и сделал вид, будто только сейчас заметил его.

— Почему вы хотели скрыться от меня?! — не спросил, а буквально набросился тот на Карбули, подойдя к нему.

— Я не хотел… Зачем мне это?.. Я вас вовсе и не видел, святой отец… Я только… — Пожилой крестьянин окончательно смутился, речь его стала сбивчивой, как у школьника, которого уличили в очередной шалости.

— Но я же видел: вы хотели уйти, — уже тихо сказал Иштван.

— Я вовсе не…

— Послушайте, Карбули, я же вижу: тут что-то случилось. Пока я сюда шел, от меня сбежало полсела. И вы тоже хотели… А раз так, вы должны мне объяснить: что же случилось?

— Я ничего не знаю, святой отец!

— Господин Карбули! Вы человек здравомыслящий, верный сын нашей церкви. Насколько я знаю, в прошлом году вы даже намеревались стать пресвитером. С вами можно говорить откровенно. Говорите смело все, что вы знаете. Я вам обещаю: никаких неприятностей не будет.

Такое подкупающее заверение сделало свое дело. Карбули немного поколебался, будто взвешивая в уме все «за» и «против», а затем с трудом выдавил из себя:

— Да все из-за жандармов…

— Каких еще жандармов?

— Сегодня утром они были в слободке…

— Зачем?

— По делу Розики Бакош. Люди говорят, будто это вы, святой отец, прислали их к нам.

— Кто такое говорит?

— Люди говорят… Многие…

У пастора голова пошла кругом.

— А что нужно здесь жандармам?