Город на воде, хлебе и облаках

Корфу ослеп от попавших в глаза капель юнги Аверкин Желтова (остальные капли сожгли и сам флагман, потому что юнга писал против ветра) и слил битву русскому адмиралу Федору Ушакову. В благодарность Федор присвоил Аверкию звание лейтенанта и отправил на дальнейшее обучение флотоводческому делу в город Брюссель, где моря нет и ни один флотоводец не рискует подвергнуться ослеплению. Там Аверкию поставили памятник в виде писающего мальчика. А самого его отправили в Трансиорданию, где какое-никакое море было, но морских сражений не намечалось. Там Аверкий Гундосович (уже капитан!) основал на Тивериадском море завод по засолке оставшихся после Христова кормления рыб. Солью служило сами понимаете что. Но рыба пользовалась большим успехом у паломников, шла хорошо, но никогда не бывает, чтобы хорошо было все. Вот не бывает, и все. В реке Иордан креститься стало невозможно. Народ слеп, Иисус был распят, а академик Федоров еще не родился. Тогда Аверкий Гундосович и получил добавку к своей родовой фамилии Желтов и стал именоваться Желтовым-Иорданским. Но так как во времена его правления поток паломников измельчал, освобождать Гроб Господень никто не рвался, да и сарацины ушли, и Трансиордания стала чем-то напоминать город Припять, где выжили отдельные евреи (я имею в виду Трансиорданию, а не Припять), то на тусовке великих держав было принято по геополитическим соображениям Аверкия Гундосовича Желтова-Иорданского из Трансиордании выслать. И сослать в Город Ирки Бунжурны, присвоить звание адмирала и поставить во главе городского Магистрата. Мол, эти евреи ко всему привычны. А если и не выдержат, то, в конце концов, не последние же. Но евреи, после вымирания остальных народов, населяющих Город, выписали, воспользовавшись связями маклера Гутен Моргеновича де Сааведры из Москвы уролога Михаила Васильевича, который вырезал из Аверкия Гундосовича аденому величиной… (нет слов!). На деньги от вырученной операции был построен крупнейший в мире НИИ аденомы, побочным (и секретным!) эффектом деятельности которого стало изобретение нервно-паралитического газа, от воздействия коего на войска те начинали мочиться прямо на поле боя. И это могло стать нашим ответом на многовековые происки мировой закулисы.

Но наш Город вздохнул свободно, проветрил себя, и в него стали постепенно возвращаться другие (помимо евреев) племена и народы.

Вот такая вот незамысловатая история правителя нашего Города.

И вот сейчас православный адмирал Аверкий Гундосович Желтов-Иорданский наткнулся по пути в церковь Св. Емельяна Пугачева на католического пана Кобечинского с дочкой Вандой и неустойчивого в вере Гутен Моргеновича де Сааведры. Ну да неустойчивость в вере не помеха туризму и инвестициям, кои, как я уже говорил, могла отпугнуть композиция в виде дихотомии Осла и Шломо Грамотного.