Город небесного огня

Эмма обернулась и посмотрела вверх. Кто-то стоял наверху лестницы: молодой Сумеречный Охотник с темными волосами, сверкающая чакра была в его правой руке. Несколько остальных были прикреплены на оружейном поясе. В красном свете Демонских Башен, он, казалось, светился — высокая, худая фигура против темной черноты ночи, Зал Соглашений светился, как бледная луна позади него.

— Брат Захария? — изумленно сказала Хелен.

— Что происходит? — хрипло спросил Магнус. Он больше не мог сидеть и теперь лежал, приподнявшись на локтях, на полу темницы.

Люк стоял рядом с ним, прижавшись лицом к зарешеченному окну. Его плечи были напряжены, и он не двигался с тех пор, как послышалсь первые крики и стрельба.

— Свет, — наконец, сказал Люк. — Какой-то свет в крепости — он разогнал туман. Теперь я вижу равнину внизу, несколько Омраченных суетятся неподалеку. Я просто хочу узнать, что случилось.

Магнус рассмеялся себе под нос, и почувствовал вкус металла во рту. — Давай, — сказал он. — Что ты думаешь?

Люк посмотрел на него.

— Конклав?

— Конклав? — переспросил Магнус. — Мне не хочется тебя разочаровывать, но они не настолько заботятся о нас, чтобы прийти сюда, — он откинул свою голову назад.

Он чувствовал себя хуже, чем когда бы то ни было — ладно, может, когда-то и было хуже. Кажется, был в его жизни один случай с крысами и зыбучими песками на рубеже веков. — Впрочем, это может быть твоя дочь, — сказал он. — Она может.

Люк выглядел испуганным.

— Клэри. Нет.

— Она не должна быть здесь.

— Разве она всегда находится там, где должна? — сказал Магнус разумным голосом. По крайней мере, он думал, что звучал разумно. Ему было тяжело говорить, когда он чувствовал головокружение. — И остальные из них. Ее постоянные спутники. Мой…

Дверь распахнулась. Магнус попытался сесть, но не смог, и обратно упал на локтях. Он почувствовал притупляющее чувство досады. Если Себастьян пришел убить их, то он бы предпочел умереть на ногах, чем на локтях. Он услышал голоса — Люк вскрикнул, а затем и другие, а потом лицо начало привыкать к виду, нависшему над ним — к глазам, которые были похожи на звезды в бледном небе.

Магнус выдохнул — на мгновение он перестал чувствовать себя больным и перестал бояться смерти, и чувствовать злобу и печаль. Он почувствовал облегчение, такое же глубокое, как и печаль, и прижал руку к щеке юноши, что склонился над ним. Костяшки его пальцев были разбиты в кровь. Глаза Алека казались огромными, голубыми и был полны страдания.

— О, мой Алек, — сказал он. — Ты был таким печальным. Я не знал.

По мере того как они продлевали свой путь дальше в центр города, толпа сгущалась: более нефилимов, больше Омраченных, больше Фейри воинов-хотя Фейри двигались вяло, болезненно, многие из них были ослаблены контактом с железом, сталью, древесиной рябины и солью, которые были щедро применены по всему городу в качестве защиты от них.

Возможно, Рыцари Фэйри были легендарными, но Эмма видела многих из них — которые могли иным способом получить победу — падающих под светящимися мечами Нефилимов, их кровь бегла по белым плитам Площади Ангела.

Омраченные, в любом случае, не были ослабленными. Они казались равнодушными к бедам их товарищей фэйри, взламывая и прорубая себе путь сквозь Нефилимов, блокируя Ангельскую Площадь.

Джулиан защепил молнию Тавви на его куртке — маленький мальчик кричал сейчас, но его крик затерялся среди воплей битвы.

— Мы должны остановится! — закричал Джулиан. — Мы должны разделится! Хелен!

Хелен была бледной и болезненной на вид. Чем ближе они добирались до Зала Соглашений, который сейчас навис над ними, тем сильнее оказывались заклятия наложены для защиты против фей — даже Хелен, с частичным наследием от фей, начинала чувствовать их.

Это был Брат Захария — просто Захария сейчас, напомнила себе Эмма, просто Сумеречный Охотник, такой же, как и они — в конце концов, он был тем, кто поставил всех их в одну линию, Блэкторнов и Карстаирсов, всех рука к руке. Эмма повисла на поясе Джулиана, который другой его рукой поддерживал Тавви.

Даже Тавви был вынужден взять за руку Друсиллу, хотя, он хмуро посмотрел на нее, когда сделал это, в результате чего на ее лице снова появились слезы.

Они пробирались к Залу, держась все вместе, а Захария был перед ними — у него не было возможности бросать ножи, поэтому он достал длинное копье с лезвием. Он растолкал толпу ним и они пошли, эффектно и пронизывающе проделывая себе путь через Омраченных.

Эмма быстро попыталась достать Кортану из ножен и ударилась, ударяя ножом, рубя по врагам, которые убили ее родителей, которые пытали и превратили отца Джулиана, которые забрали Марка от них. Но это означало бы, что она должна была оставить Джулиана и Ливви, а этого сделать она не смогла.

Она задолжала Блэкторнам слишком много, особенно Джулиану, Джулиану, из-за которого она все еще была жива, который отдал ей Кортану, когда она думала, что умрет от горя.