Город небесного огня

— Люцифер Утренняя Звезда был самым прекрасным ангелом небес. Великолепное создание Господа. И пришел день, когда Люцифер отказался склониться перед человечеством. Перед людьми. Потому что он знал, как они ничтожны. И поэтому он спустился вниз в яму вместе с теми, кто был на его стороне: Белиал и Азазель, Асмодеус и Левиафан. И Лилит. Моя мать.

— Она не твоя мать.

— Ты права. Она гораздо больше, чем мать. Если бы она была моей матерью, то я бы был колдуном. Вместо этого я был наполнен ее кровью еще до рождения. Я нечто очень отличающееся от колдунов, нечто лучшее. Кроме того, она была ангелом когда-то, Лилит.

— И в этом, по-твоему, суть? Демоны — это ангелы, которые когда-то выбрали неправильный жизненный путь?

— Высшие демоны не так сильно отличаются от ангелов, — сказал он. — И мы с тобой не такие разные. Я говорил тебе об этом раньше.

— Я помню, — сказала она. — «У тебя темное сердце, дочь Валентина».

— Разве нет? — сказал он, и его рука спустилась вниз по ее волосам, к ее плечу и, наконец, скользнула к ее груди, остановившись только на ее сердце. Клэри чувствовала грохот своего пульса в своих венах, она хотела оттолкнуть его, но усилием воли оставила правую руку оставаться на месте. Пальцы ее руки были близки к краю куртки, и под ней был Геосфорос. Даже если она не могла убить его, может быть, она могла использовать меч, чтобы продержаться до прибытия помощи. Может быть, они могли даже загнать его в ловушку.

— Наша мать обманула меня, — сказал он. — Она отрицала мое существование и ненавидела меня. Я был ребенком, и она меня ненавидела. Как и наш отец.

— Валентин вырастил тебя.

— Но вся его любовь принадлежала Джейсу. Проблемному, непослушному, сломанному. Я сделал все, о чем наш отец просил меня, и он ненавидел меня за это. И он так же ненавидел тебя, — его глаза светились, создавая подобие серебра в темноте.

— Иронично, не правда ли, Кларисса? Мы были родными детьми Валентина, его плотью и кровью, а он ненавидел нас. Тебя, потому что из-за тебя от него ушла наша мать. И меня, потому что я был тем, что он хотел создать.

Клэри вспомнила Джейса, окровавленного и в разорванной одежде, стоящего с мечом Моргенштернов в его руках на берегу озера Лин, кричащего на Валентина:

— Зачем ты забрал меня? Тебе не нужен был сын. У тебя был сын.

И тогда Валентин ответил хриплым голосом:

— Не сын был мне нужен. Солдат, воин. Я думал, что им станет Джонатан, однако в нем осталось слишком много от демона. Он рос жестоким, неуправляемым, непредсказуемым. Ему с самого детства недоставало терпения и участия, чтобы следовать за мной и вести Конклав по намеченному пути. Тогда я повторил эксперимент на тебе. И снова неудача. Ты родился слишком нежным, не в меру сострадательным. Чувствовал боль других как свою собственную. Ревел, когда умирали твои питомцы. Пойми, сын мой… я любил тебя за эти качества, и они же сделали тебя ненужным. Она слышала резкое дыхание Себастьяна в тишине.

— Ты знаешь, — произнёс он, — что, все, что я говорю — это правда.

— Но я не знаю, почему это важно.

— Потому что мы похожи! — голос Себастьяна стал громче; её вздрагивание позволило ей опустить её пальцы вниз на несколько миллиметров, к рукояти Геосфороса. — Ты моя, — добавил он, контролируя свой голос с явным усилием. — Ты всегда была моей. Когда ты родилась, ты была моей, моя сестра, хоть ты и не знала меня. Есть связи, которые ничто не может стереть. И именно поэтому я даю тебе второй шанс.

— Шанс на что? — она провела рукой вниз на четверть дюйма.

— Я собираюсь выиграть, — ответил он. — Ты знаешь. Ты была в Буррене и в Цитадели. Ты видела могущество Темных Охотников. Ты знаешь, что может сделать Кубок Смерти. Если ты повернешься спиной к Аликанте и пойдешь со мной, пообещаешь быть лояльной, я дам тебе то, что я не даю никому другому. Ничего, потому что я берег это для тебя.

Клэри запрокинула голову ближе к стене. Ее желудок скрутило, пальцы едва касались рукояти ее меча. Глаза Себастьяна были сфокусированы на ней.

— Что ты дашь мне?

Он улыбнулся, выдыхая, будто бы вопрос был облегчением для него. Он, казалось, полыхал на мгновение с его собственным убеждениям; в его глазах, будто отражался горящий город.

— Милосердие, — сказал он.

Ужин был удивительно элегантен. Магнус обедал с Фейри всего несколько раз в своей жизни, и обстановка здесь всегда склонялась больше к натуралистической — деревянные столы, столовые приборы, сделанные в тщательно продуманной форме, тарелки с орехами и ягодами. Каждый раз, после ужина, его посещала мысль, что он смог бы насладиться всем этим чуть больше, если бы был белкой. Здесь, в Идрисе в доме представителей Благого Двора, столы были накрыты белыми скатертями. Люк, Джослин, Рафаэль, Мелиорн, и Магнус ели из плоских тарелок отполированного красного дерева; графины были хрустальными, а столовые приборы — в знак уважения Люку — были сделаны не из серебра или железа, а из тонких веток.