Город отголосков. Новая история Рима, его пап и жителей

Данное семейное древо взрастило и других пап. Соперничающие аристократические кланы проталкивали собственных кандидатов. Под шумок распри Оттона и Иоанна одна из римских фракций положила глаз на кардинала Бенедикта, примерив его на престол Петра. После смерти Иоанна его спешно избрали, но так же быстро изгнали, чтобы Оттон мог снова усадить на папский трон своего союзника Льва VIII [68]. Римляне, поддерживавшие Бенедикта, пришли в неистовство. Ведь аристократические партии Рима уже привыкли оказывать некоторое влияние на судьбы Церкви. В конце концов, именно прозвучавшие по всей Италии громкие голоса привели к отмене решений Трупного синода и к достойному погребению Формоза в базилике Святого Петра. Они же покарали папу, взявшегося судить труп. Стефан VI был похищен, брошен в застенок и летом 897 года задушен [69]. Казалось, что с вмешательством императора Оттона в конце X века эти мрачные времена подошли к концу. Но при выборах каждого папы на кону стояло столь многое, что мраку еще рано было рассеиваться.

* * *

В папской истории Средневековья встречались не только черные страницы. Некоторые папы пытались всерьез бороться с разложением Церкви. К середине XI века папа Григорий VII (1073–1085 гг.) предпринял ряд мер, получивших название «реформы папства»: то были усилия по восстановлению достоинства и чистоты Церкви как таковой [70]. Используя синоды, диспуты и даже диктат, Григорий боролся со злоупотреблениями в Церкви, пытаясь вернуть ее к идеалам монашества и заодно реформировать сами монастыри [71]. Первостепенное значение имело его неприятие манипуляции церковной властью со стороны светских деятелей: должности больше не могли покупаться, священники больше не могли жениться, императоры больше не могли выбирать пап. Возможности императоров при выборе пап были сведены к минимуму уже в 1059 году, когда процесс был передан в руки могущественных кардиналов [72]. Со временем монархов отстранят даже от выбора собственных епископов. Взявшись за дело с энергией и решимостью, Григорий стремился нарушить связи между светскими властями и Церковью Иисуса Христа. Его реформа имела целью излечить Рим от низости и политиканства. Но, как ни парадоксально, он мало что сделал для уменьшения вовлеченности в политику самих пап. Фактическим подрывом влияния светских деятелей, способных умерить амбиции пап, его реформа только усилила могущество и независимость последних.

Праздник святой Пракседы в 1118 году папский Рим встретил почти не изменившимся – в городе было два папы: Григорий VIII, сидевший в Латеранском дворце, и Геласий II, служивший мессу в церкви Санта-Прасседе [73]. Такая ситуация высвечивала проблему, столетиями преследовавшую Рим. Папу Григория усадил на трон Генрих V, выбранный императором Священной Римской империи, его поддерживала римская семья Франжипани, достаточно могущественная, чтобы устроить себе цитадель на двух этажах Колизея [74]. Когда в Риме единогласно выбрали не Григория, а Геласия, Франжипани прибегли к силе оружия. Захватив Геласия, они погрузили его на повозку и отправили в заточение. Узнав об этом, враждебные Григорию римские аристократы возмутились и освободили Геласия. Он был их папой. Но история далеко не закончилась: узнав, что Геласий служит мессу в Санта-Прасседе, церкви, выстроенной на их территории, Леоне и Сенсио Франжипани обнажили мечи и поспешили туда по узким улицам.

Однако в Риме все еще могло возобладать чувство единства. В 1118 году в Санта-Прасседе оно оказалось превыше распри из-за папы Геласия и императорского понтифика Григория VIII. Прибежав туда, Франжипани вступили в бой с Крессенти, сторонниками Геласия. В разгар схватки Геласий нырнул в темный ближний проулок. Поняв, что их ставленник улизнул, Крессенти предложили Франжипани перестать драться, коль скоро папа, из-за которого вспыхнул весь сыр-бор, сбежал, а они сильно утомились. Неважно, за кого римляне – за папу Геласия или за прислужника императора Григория, – в конечном счете «все они, так сказать, родственники» [75].