Город Отверженных

- Нет даже не смей говорить, что мы здесь не причем! Мы виноваты и еще как… Не только за то, что произошло совсем недавно… Наша Вина куда страшнее и тянется кровавым следом еще из далекого прошлого…

Прикусив язык, Яр всё же смог найти в себе силы и продолжил свой рассказ:

«Я ведь прекрасно знаю кто ты…

Сажен – лишь детская кличка из прошлой Жизни, когда все здесь были счастливы и не ведали Горя…

Все эти годы злые языки называли тебя: Чумное Дитя, Проклятый Ребенок, Сын Чумы и прочее-прочее…

Но твое настоящее имя – Флавио из Семьи Марцелли…»

Услышав его из чужих уст, паренька всего передернуло. Ведь некогда он дал себе Клятву, что не назовется своим настоящим именем, пока не восстановит Честь Семьи.

- Прости, я сказал лишнее… Не мучай себя напрасными вопросами откуда мне всё известно, и позволь поведать тебе мою Историю…

«Около десяти лет назад, когда я был подобно тебе – еще зеленым безусым юнцом, со своими «тараканами» в голове и мечтою в Сердце, я прибыл в этот город из глубинки. В надежде найти здесь Простое Человеческое Счастье, я стал искать своё место в Жизни. И вскоре устроился на работу в Мастерскую Семьи Марцелли.

Твой отец Эрнести Марцелли в те года являлся искусным кузнецом, а мать Мария - просто великолепным кожевником. У них было всё, о чем я только мечтал – прекрасный Дом, своя Мастерская, а еще – Любовь, Семья, маленький сынок…

Каждый день я приходил к ним на заработки, словно на праздник Души. Ведь видеть, как счастливы такие хорошие люди – было просто сказочным наслаждением. Глядя на них, я мечтал когда-нибудь тоже найти свою Любовь…

Наверное, ты меня не помнишь… Ведь ты всегда пропадал до позднего вечера, гуляя со своей подругой…»

Вдруг голос Яра дрогнул, ибо он затронул ту часть воспоминаний, которые могли вконец сломить Волю юноши. Но Сажен был слишком слаб, чтобы даже видом показать свою истинную боль при упоминании тех счастливых дней из детства. Не разобрав истинных чувств безмолвного слушателя, мужчина, потупив взор, продолжил повествование:

«Я проработал в Мастерской с годик, может больше… Сейчас уже всего и не упомнишь…

Но в тот день, когда всё началось, я почему-то чуть задержался у своей подруги… Кхе… А когда прибыл к месту работы, то застал твоего отца спорящим с возницей.

Эрнести с неделю ожидал из столицы груз для Мастерской, а тут прибыли непонятные прогнившие деревянные ящики. Да еще, по словам того мужичонки – для его жены. Хотя она сама, как с пару дней уехала в глубинку за материалом.

Ничего не желая слушать, возница оставил груз у порога и умчался прочь…

Эх, если бы мы тогда знали, что за смертельный груз тогда прибыл в наш Город, то незамедлительно сожгли всё его содержимое. Но мы не знали, и отгрузив ящики на склад – не оставлять же их на улице, отправились работать.

В тот день я поделился своим счастьем с Марцелли – наконец-то я нашел девушку, которою полюбил всем сердцем и желал сделать ей предложение. Твой отец, нисколько не обидевшись на меня за опоздание, на протяжении всего оставшегося дня подшучивал надо мной, всячески давал дельные советы и даже пообещал, что поможет с открытием своей Мастерской. Я был так рад, что когда уходил, даже не удосужился забежать на склад занести инструменты…

Возможно, именно это стало причиной, что меня в первые же дни не затронула та смертельная Зараза, о которой мы даже не слышали…

На следующий день, за непонятным грузом приехал другой возница – извинился за своего коллегу и попросил помочь ему погрузить всё на его телегу. Тогда-то мы с твоим отцом и заметили, что все ящики оказались в дырках, как если бы их содержимое прогрызло себе путь на свободу и разбежалось по округе. Времени гадать, что стало этому причиной не было. Благополучно избавившись от чужого груза, мы снова принялись за работу…

А на следующий день, по городу прошел слушок о странных симптомах у некоторых торговцев. Через два – появились первые заболевшие. А уже через неделю, когда в дом вернулась твоя мама – Эрнести свалила неизлечимая болезнь…»

Чувствуя, как от каждого слова в голове вспыхивают всё новые и новые жуткие воспоминания тех дней, о которых бы и рад забыть, Вильяр тяжело задышал. В горле пересохло, мысли совершенно путались, а всё тело охватила мелкая дрожь, справиться с которой не было сил.

Сажен всё это время слушал его с замиранием сердца. В голову так и закрадывались множество вопросов. Ведь вот он – тот, кто знал его Отца и Мать. Но именно сейчас, паренек не мог и пальцем пошевелить, не то, чтобы кинуться в расспросы.

Переведя дух, понемногу успокаивая себя, Яр, скрепя сердце, продолжил рассказ:

«Всё что произошло после – ты наверняка прекрасно помнишь?!

Конечно, ну как может забыть бедное Дитя, как его родителей ни с того ни с сего обвинили в распространении Болезни. Дом и Мастерскую под страхом смерти запретили навещать всем без исключения горожанам.

Ну самое страшное - даже местным лекарям и молодому врачу из столицы, что прибыл по первому зову – не разрешалось навещать умирающих в страшных мучениях…