Город падающих ангелов

В одной комнате на стене висели космические скафандры. Фотография мягкой набитой игрушки, обезьяны, была прикреплена к стене рядом с одним из скафандров; подпись под фотографией гласила: «Обезьянья Морда, командир космического корабля “Барбаро”». В другой комнате на полу сидела надувная пластиковая женщина в кружевном черном бикини, прислонившись спиной к стене. Мимо этих предметов Ральф прошел без комментариев. В комнате, подписанной «ОПЕРАТИВНЫЙ ШТАБ», стояла какая-то машина с надписью «РЕАКТОР АНТИМАТЕРИИ». Ральф взял с полки несколько аудиокассет и вернулся в лунный зал.

– Ну, – спросил он, – вы готовы к старту?

Затем он, скрестив ноги, уселся на пол рядом с магнитофоном и принялся перебирать кассеты.

– Давайте посмотрим, что у нас есть. «Аполлон‐11»? Это первый запуск на Луну пилотируемого корабля. Ну знаете, слова Нила Армстронга – «маленький шажок одного человека и гигантский рывок всего человечества». Вот «Аполлон‐12»… очень хорошо… «Аполлон‐13»… Думаю, это мы пропустим – им пришлось отменить высадку на Луну, они только облетели ее и вернулись назад. Нам ведь нужен не только старт, но и посадка на Луне, верно?

Он поднял голову и посмотрел на меня.

– Несомненно, – ответил я, устраиваясь на полу рядом с ним.

– «Аполлон‐14», – продолжал Ральф. – Это когда Алан Шепард дважды ударил по мячу клюшкой для гольфа после прилунения. «Аполлон‐15» – тогда Шепард был в Центре управления полетами в Хьюстоне. Давайте на этом остановимся.

Ральф вставил кассету в гнездо, нажал кнопку воспроизведения и откинулся спиной к стене. Запись началась с бесстрастного голоса руководителя запуском, повторявшего знакомую всему миру мантру: «Начало отсчета за две минуты до старта…» Мы притихли, слушая все более оживленный обмен между Хьюстоном и астронавтами. Потом пошел обратный отсчет: «Десять… девять… восемь… продолжаю отсчет до старта… пять… четыре… три… два… один… ноль… Запуск… Старт состоялся!»

– Черт возьми! – воскликнул Ральф.

Динамики с чудовищной силой взорвались ревом ракетных двигателей, который, кажется, мог разорвать магнитофон. Но Ральфу этого было мало, и он прибавил громкость. Рокочущие волны обрушились на мои барабанные перепонки, заставили вибрировать стены и пол. Когда шум начал стихать, Ральф отвел взгляд от магнитофона. Едва звуковое давление упало, у меня заложило уши.

– Как часто вы это проделываете? – спросил я.

– О, мои старты проходят регулярно в три часа ночи. Сразу же начинаются телефонные звонки. Звонят соседи. Иногда даже моя сестра приходит в бешенство.

– Именно затем вы это и делаете?

– Нет, я делаю это, потому что это вселяет в меня надежду. Я живо представляю себе, что звездный корабль «Барбаро» взмывает над атмосферой и уносит на Марс коды запуска ракет с ядерным зарядом. Я написал письмо Биллу Клинтону, предлагая ему стать первым человеком, который прибудет на Марс с кодами и не вернется обратно. Это потребовало от меня немалого мужества, ведь люди могли подумать, что я ненормальный.

– Клинтон вам ответил?

– Пока нет. Я послал Борису Ельцину картину, названную «Двенадцать апостолов с Марса». Но от него я тоже пока не получил ответа. Иногда это вселяет в меня чувство безнадежности. Именно поэтому я время от времени слушаю эти старты.

На записи «Аполлон‐15» продолжал удаляться от Земли. Мы сидели при бело-синем свечении лунной комнаты Ральфа Кертиса, слушая разговоры между Хьюстоном и экипажем, прерываемые зуммерами звуковых сигналов. «Аполлон‐15» был готов перейти на окололунную орбиту. Ральф нажал на кнопку быстрой перемотки вперед.

– Пропустите вместе со мной несколько минут, – сказал он, – сейчас мы перейдем прямо к прилунению. – Когда он возобновил воспроизведение, голос руководителя полета говорил: «Осталось пять тысяч футов».

Быстрая перемотка.

«…тысяча двести…»

Быстрая перемотка.

«…восемьдесят… сорок… двадцать… пятнадцать… десять… шесть… три… касание!»

– Черт! – воскликнул Ральф.

Потом некоторое время он посидел молча, наслаждаясь удовольствием, которое мог получить от проигрывания этого путешествия на Луну. Потом он собрал кассеты, и, пока укладывал их на место, я еще раз прошелся по апартаментам. Комнаты будто стали еще более пустыми, чем показались мне с первого взгляда. Не было видно ни одежды, ни кухонной утвари, ни полотенец, ни туалетных принадлежностей.

– Но где ваши вещи? – спросил я. – Где вы спите?

– О, я здесь не живу, – ответил он. – У меня нет дома, нет постоянного адреса. Я предпочитаю жить так.

– Вы шутите.

– Никоим образом. Я живу у друзей. Вся моя одежда лежит в чемоданах в разных квартирах. – Он сунул руку в карман, извлек кольцо с ключами и позвенел ими. – У меня ключи от квартир десяти друзей. Это ключи от «моих домов».

Между тем комнаты Ральфа Кертиса можно было бы очень уютно обставить. Я осмелился заметить, что меня удивляет, почему человек, который может жить во дворце с видом на Гранд-канал, предпочитает вместо этого существовать на чемоданах в квартирах чужих людей.

– Я не люблю собственность, – ответил он, – и не хочу ничем владеть.

– Но вы же владелец палаццо Барбаро.