Город падающих ангелов

Позднее, на той же неделе, я позвонил домой Джейн, и мы с ней посидели за чаем в их залитой светом гостиной. На Джейн был модный черно-белый твидовый пиджак, облегающие джинсы и туфли на высоком каблуке. Я нашел ее спокойной, привлекательной и самоуверенной, особенно в том, что касалось заметных фигур венецианского общества. В семидесятые годы она некоторое время вела колонку светской хроники в «Рома дейли американ», но ушла оттуда, когда колонка стала вызывать возмущение венецианцев. Внимательно наблюдая венецианское общество, Джейн нашла способы правильно и с выгодой для себя в нем ориентироваться. Венецианцы, сказала мне Джейн, питают слабость к званым вечерам, а это позволяет даже иностранцу приобрести определенное влияние. Как? Все дело в приглашениях! Приглашение можно послать, но можно и не послать. Определенно, Джейн была в том положении, когда могла выбирать, кого приглашать, а кого – нет.

В этот раз Джейн понравилась мне больше, чем при первой встрече. Она была остроумна и проницательна, и это меня в ней привлекало. Но при этом она была слишком резка и не колеблясь это демонстрировала. В разговоре я упомянул человека, хорошо известного в художественных кругах, близкого друга Пегги Гуггенхайм с начала шестидесятых.

– А, этот, – сказала Джейн, весело рассмеявшись. – Что он делал, когда вы с ним виделись? Сервировал напитки для богачей?

Это замечание показалось мне грубым и бестактным, так как она не знала, является этот человек мне близким другом или просто знакомым. Собственно, как я потом понял, это ее и не интересовало.

– В разговоре не всплыло имя Ольги Радж? – спросил Питер Лоритцен.

– Только один раз, – ответил я, – когда я уже собирался уходить. В комнате, примыкающей к гостиной, я обратил внимание на портрет пожилой женщины, сидящей в окружении множества различных предметов – в основном книг. Портрет был исполнен в пастельных тонах. Картина мне понравилась. Я спросил, кто это, и Джейн сказала, что это Ольга Радж. Потом она добавила: «Вы знаете, ее архивы находятся в Йельском университете!» Она сказала это с особым нажимом, словно хотела подчеркнуть: «Разве это не удивительно!» Ее замечание показалось мне странным, поскольку мне вовсе не казалось удивительным, что многолетняя любовница Эзры Паунда обладала собранием писем настолько важных, что они были вполне достойны хранилищ Йельского университета.

– Джейн Райлендс предпочла бы, чтобы эти письма находились в другом месте, – заметил Питер.

Я подавил желание позвонить Джейн и напроситься на следующий разговор с ней. Мне показалось разумным для начала больше разузнать о фонде Эзры Паунда. Лоритцены отказались мне помогать, отговорившись тем, что их познания в деле поверхностны и что есть люди, которые были близки Ольге в то время, когда все это происходило.

Между тем недавняя смерть Ольги сделала ее личность предметом разговоров в Венеции. Из всех этих разговоров вырисовывался не вполне определенный, но полный драматизма портрет из образов Ольги Радж, Эзры Паунда, Мэри де Рахевильц и – где-то на заднем плане – законной жены Паунда Дороти Шекспир и их сына Омара.

Ольга Радж и Эзра Паунд стали экспатами в начале столетия: Ольга в 1904 году, в возрасте девяти лет; Паунд в 1908-м – в возрасте двадцати трех лет. Ольга родилась в Янгстауне, Огайо; Паунд был уроженцем Айдахо.

Вначале Паунд обосновался в Венеции, в маленькой квартирке на Рио-Сан-Тровазо, и на собственные деньги опубликовал сто экземпляров своей первой книги стихов, «A Lume Spento» («С погашенными свечами»). Через три месяца он переехал в Лондон, где стал поборником и провозвестником литературного модернизма. Он ратовал за более строгий, прямой и сильный стиль выражения, что выплеснулось в его ярком лозунге: «Делать все по-новому». Он был поэтом, критиком, издателем и необычайно щедрым покровителем своих друзей-литераторов и их сочинений. Он помог Уильяму Батлеру Йейтсу избавиться от кельтского романтизма, советовал Хемингуэю «не доверять прилагательным» и возносил хвалы от имени Джеймса Джойса Сильвии Бич, опубликовавшей «Улисса». Его редактура поэмы Т. Элиота «Бесплодная земля» заставила произведение заиграть такими красками, что Элиот в знак восхищения и благодарности посвятил ее Паунду: «Эзре Паунду, il miglior fabbro – лучшему мастеру».

В 1920 году он написал рецензию на один концерт для «Нью-эйдж», в которой похвалил какую-то молодую скрипачку за «деликатную твердость исполнения». Этой скрипачкой была Ольга Радж. Три года спустя Паунд и Ольга впервые встретились в парижском салоне Натали Барни. Ольга, которой было тогда двадцать семь лет, блистала экзотической красотой черноволосой ирландки. Паунд был высок, внушителен в своем бархатном коричневом пиджаке и женат. Они стали любовниками.