Город падающих ангелов

Я поздравил Донадона с его новым успехом и направился на третий ярус зрительного зала. На лестнице я встретил Беа Гатри. Она прилетела из Нью-Йорка на открытие театра в сопровождении нового президента фонда «Спасти Венецию» Беатриче Росси-Ланди. Фонд «Спасти Венецию» внес большой вклад в реставрацию «Ла Фениче», пожертвовав 300 000 долларов на восстановление потолка.

Заняв свое место, я принялся рассматривать инкрустированные золотом пять ярусов лож. Они были ослепительны, но цвета стали заметно ярче и свежее, чем до пожара. Позолота на самом деле выглядела новой. Я надеялся, что, когда во время концерта свет станет тусклым, тон позолоты тоже станет приглушенным. Но сейчас, при ярком свете, было легче рассматривать детали и людей.

Кинозвезд было не видно, да их и не ждали. Пачино, Айронс и Файнс застряли в Люксембурге из-за тумана.

Внизу, на уровне оркестровой ямы, я заметил высокую светловолосую принцессу Кентскую с мерцающей диадемой в волосах. Она стояла в центральном проходе, разговаривая с балериной Карлой Фраччи. Принимавшая принцессу маркиза Барбара Берлингьери стояла рядом с ней, повторяя все ее действия, – когда принцесса оборачивалась, оборачивалась и маркиза, когда принцесса делала паузу, умолкала и Барбара. Подошел поздороваться Ларри Ловетт. «Венецианское наследие» Ловетта имело большой успех. Он мудро выбрал другое поле деятельности, нежели фонд «Спасти Венецию», основав сеть ресторанов не только в Венеции, но и на территории бывшей Венецианской республики – в Хорватии, Турции и в других местах. Несмотря на то что «Венецианское наследие» ничего не пожертвовало на восстановление «Ла Фениче», Ловетт получил два места возле оркестра у прохода. Это, насколько я мог судить, вызвало большое неудовольствие Беа Гатри, которое отражалось на ее лице, когда она поднималась все выше и выше к пожалованному ей месту, приближаясь к оплаченному фондом «Спасти Венецию» потолку. Был ли выбор места результатом консенсуса среди функционеров «Ла Фениче» или происков какого-то одного противника, оскорбление едва ли могло быть более очевидным. Ларри Ловетт по-прежнему оставался любимцем венецианских власть имущих.

По залу прокатился шелест, когда на сцену вышли оркестранты и принялись настраивать инструменты; за оркестром расположился хор. Я оглядел зал и узнал человека, сидевшего в ложе напротив. Он рассматривал толпу в театральный бинокль, и мне вдруг пришло в голову, что он, должно быть, искал Джейн Райлендс. Миссис Райлендс недавно удивила публику, издав книгу коротких рассказов, действие которых проходило в Венеции. Некоторые из героев были списаны с реальных людей или обладали кое-какими чертами их характеров; некоторые персонажи представляли собой комбинацию особенностей нескольких реальных людей. Человек с биноклем открыл неудобную схожесть между собой и персонажем, послужившим объектом едкой сатиры в книге Джейн. Она же настаивала на том, что все ее персонажи являются вымышленными. Однако на недавнем приеме в фонде Гуггенхайма Филипп вовлек этого человека с биноклем в разговор и в какой-то момент беззаботно отметил какую-то безобидную деталь в его генеалогическом древе, не сообразив, что эта деталь была придумана Джейн для весьма прозрачной маскировки персонажа.

Человек вперил в Филиппа ледяной взгляд.

– Это правда, не так ли? – спросил Филипп, намекая на эту подробность генеалогии собеседника.

– Только в книге вашей жены! – ответил человек.

Джейн Райлендс мудро избегала изображения персонажей или сюжетных линий, которые могли бы напомнить читателю об Ольге Радж или фонде Эзры Паунда. Но одна из самых уничижительных ее карикатур все же, как в кривом зеркале, напоминала женщину, которая наиболее яростно критиковала ее в связи со щекотливой историей с фондом Эзры Паунда. Этот и другие малосимпатичные портреты создавали впечатление, будто Джейн Райлендс использовала свои рассказы как орудие сведения счетов.

Что касается ликвидированного фонда Эзры Паунда, то один из его главных активов, «Тайное гнездо», дом Эзры Паунда и Ольги Радж, был теперь источником существенной арендной ренты для их дочери Мэри де Рахевильц. Все, что когда-то принадлежало Паунду, значительно выросло в цене. В 1999 году Мэри де Рахевильц выставила на продажу через книготорговую компанию Гленна Горовица 139 книг своих родителей, которые много лет хранились в Брунненбургском замке. Туда вошли подписанные автором первые издания «Песен» и книги других авторов, многие с пометками Паунда и Радж на полях. Первоначальная цена, запрошенная Горовицем, составляла в сумме больше миллиона долларов. Оставалось только гадать, сколько могли теперь стоить на свободном рынке 208 коробок документов Ольги Радж, проданные фонду Эзры Паунда за 7000 долларов в 1987 году, а затем Йельскому университету за неизвестную сумму.