Город Перестановок

Пир положил сердце на пол и пожал плечами; потом порылся в грудной полости в поисках других органов. Наконец выбрал пригоршню лёгкого. Выдранный кусок розоватой ткани продолжал расширяться и опадать в такт дыханию – с функциональной точки зрения, он всё ещё находился внутри грудной клетки.

– Начнёшь искать безопасности, кончишь тем, что угодишь под контроль потребностей прежнего мира. Народ Солипсистов мы или нет?

Глядя на его бескровную рану, Кейт негромко произнесла:

– Принадлежать к Народу Солипсистов – не значит обязательно умереть от глупости. Ты разбираешь своё тело на части и воображаешь, что это доказывает твою неуязвимость? Подсадил себе несколько воспоминаний с усиленной перспективой и думаешь, будто действительно жил вечно? Мне не нужны дешёвые иллюзии бессмертия. Я хочу настоящего.

Пир нахмурился и впервые обратил внимание на то, какое тело она выбрала. Её ещё можно было опознать, однако то была самая отдалённая вариация на тему «Кейт», какую ему приходилось видеть. Короткостриженая, с пронзительным взглядом серых глаз, более угловатая, чем обычно, в простой и свободной белой одежде. Она выглядела аскетичной, функциональной и на что-то решившейся.

– Любопытные известия, – заметила она небрежно и вместе с тем насмешливо, словно меняя тему. – Появился один человек, гость снаружи, который подкатывает к самым богатым Копиям, предлагая первичную недвижимость для их вторых версий по несуразным ценам.

– Сколько он просит?

– Два миллиона экю.

– Что, в месяц?

– Нет. Раз и навсегда.

Пир хмыкннул.

– Это надувательство.

– А снаружи он заключает контракты с программистами, дизайнерами, архитекторами. Поручает им и оплачивает работу, для исполнения которой нужно по крайней мере несколько десятков процессорных кластеров.

– Неплохой ход. Такое и вправду может убедить кого-нибудь из этих трясущихся маразматиков, что он способен дать обещанное. Но вряд ли многих. Кто выложит денежки, не подключившись к аппаратуре и не прогнав тесты? Как такое подделать? Он может продемонстрировать им симуляции шикарных машин, но если они ненастоящие, работать не будут. Тут и конец обману.

– Сандерсон заплатила. И Репетто заплатил. Последнее, что я слышала, – он ведёт переговоры с Риманом.

– Не верю нисколько. У них у всех есть собственное железо, на что им связываться?

– Они все – известные радикалы. Все знают, что у них имеется своя аппаратура. Если дела пойдут худо, её могут конфисковать. Тогда как этот тип, Пол Дарэм, просто никто. Ясно, что это чей-то посредник, но, кто бы за ним ни стоял, ведут они себя так, будто вычислительных мощностей у них больше, чем у «Фудзицу», и при том раз этак в тысячу дешевле. И никаких следов всего этого на открытом рынке. Официально никто не знает об их существовании.

– И неофициально тоже. Потому что они не существуют. Два миллиона экю!

– Сандерсон заплатила. И Репетто заплатил.

– Согласно твоим источникам.

– Где-то же Дарэм берёт деньги. Я переговорила с Малколмом Картером. Дарэм заказал ему город, тысячи квадратных километров, и сплошь активные. Архитектурные детали, проработанные до предела различимости человеческим зрением или лучше. Толпища псевдоавтономников, сотни тысяч человек. Зоопарки и заповедники согласно последним поведенческим алгоритмам. Водопад, равного которому на Земле не бывало.

Пир выволок изнутри петлю кишечника и игриво набросил её себе на шею.

– Ты и сама могла бы получить подобный город в личное пользование при большом желании – если готова жить с замедлением. Почему тебя так вдруг заинтересовал этот пройдоха Дарэм? Даже если он впрямь гениален, его цена тебе не по карману. Взгляни правде в глаза: ты застряла здесь, в трущобах, как и я, – и это совершенно неважно. – Пир позволил себе ненадолго вернуться мысленно к последнему разу, когда они занимались любовью. Он наложил воспоминание на текущую сцену, так что видел одновременно обеих Кейт; и новая, худая и сероглазая, словно бы смотрела, как он лежит на полу, тяжело дыша, под осязаемым образом её же более раннего тела, – хотя на самом деле она видела его по-прежнему сидящим в кресле и слабо улыбающимся.

«Всякая память – кража», – писал Даниэль Лебег. Пир ощутил внезапный укол посткоитального уныния, смешанного с чувством вины. Но в чём же он виноват? Всего лишь идеальное воспоминание, не более.

– Я не могу себе позволить цену Дарэма, – проговорила Кейт, – зато могу позволить цену Картера.

На секунду Пир был захвачен врасплох, но затем ответил восхищённой улыбкой.

– Да ты, я гляжу, серьёзно?

Кейт сдержанно кивнула.

– Да. Я обдумывала это какое-то время, но, после того как тебя на десять часов «сплющило»…

– А ты уверена, что Картер тоже серьёзен? Откуда знаешь, что ему в самом деле есть чем торговать?

Кейт поколебалась.