Город Победы

– Но он хитер, – сообщил Кришнадеварайя Пампе Кампане. – Он попытается подкупить, убить и обманом выбраться оттуда, как делал это с того самого дня, как я отправил его туда. Пошли шпионов, которым ты доверяешь, чтобы быть уверенной, что он не подкупил свою охрану. Следи за ним, иначе он вырвется и сразу же посеет здесь разрушение и хаос.

Пампа Кампана, готовясь к роли регента, усвоила эту информацию, однако для нее существовали люди, находившиеся гораздо ближе, которых необходимо было успокоить или, по крайней мере, с которыми следовало побеседовать. Первым человеком, к которому она обратилась, был Салува Тиммарасу, который был стоявшей за троном силой и в свое время успешно настоял на том, чтобы старшей царицей была названа Тирумала Деви, и который, следовательно, с малой вероятностью мог стать союзником Пампы Кампаны в ее новой роли, даже несмотря на поддержку со стороны царя. Она застала его на крыше дворца за кормлением голубей. Этот большой старый человек со множеством подбородков и громадными руками наблюдал, как птицы садятся к нему на ладони и клюют семечки. Он поздоровался с ней, не отрывая глаз от этого зрелища.

– Когда я впервые увидел вас, – сказал он, – вы тоже были птицей. Для меня это говорит в вашу пользу. Эти маленькие серые существа – мои друзья и самые надежные посланники здесь. Во многих отношениях птицы – существа более высокого порядка, чем люди.

Она поняла, что этим он подал ей дружественный сигнал, и со своей стороны ответила тем же. – Как следует я узнал вас тогда, когда нам пришлось выбирать всех этих нелепых девушек, чтобы они изображали гопи и ублажали царя, – Тиммарасу запрокинул голову и рассмеялся. – Царю все наскучивает легко, – продолжал он. – Теперь эти девушки постепенно стареют в зенане, заброшенные, даже забытые. Скоро мы сможем отправить их на пенсию и отослать туда, откуда они приехали, где бы это место ни было. Но я помню, как танцевала царица Зерелда Ли. На этот танец стоило посмотреть.

Таким образом он затронул тему Тирумалы Деви, которой этот танец сильно не понравился.

– Надеюсь, – ответила Пампа Кампана, – что у старшей царицы не возникнет необходимости прибегать к каким-то тайным тактикам во время моего регентства.

Тиммарасу помрачнел.

– Вы должны понимать, что моя рекомендация жениться на дочери царя Виры из Срирангапатны была вызвана чисто политическими соображениями, – пояснил он. – Этот альянс был необходим. Вы не должны воспринимать это как выражение симпатии.

– Хорошо, – отвечала Пампа Кампана. – Значит, мы друзья.

– Насколько я вижу, – заявил Тиммарасу, – царица Тирумала слишком поглощена династическими амбициями, чтобы заниматься повседневной работой по управлению империей. Она желает делить с царем ложе и рожать детей, и я думаю, что царь уже объяснил вам, что этому суждено случиться. Это позволит старшей царице верить, что окончательная победа будет за ней, поскольку именно она даст жизнь наследнику Алмазного трона.

– Посмотрим, как все будет, – проговорила Пампа Кампана и собралась уходить. Когда она повернулась к выходу, Тиммарасу окликнул ее.

– Что касается отравлений и всего прочего подобного, – сказал он, – в Биснаге не случится подобной мелодрамы, пока я жив и слежу за тем, что здесь происходит. Я очень ясно дал это понять всем заинтересованным дамам. Они знают, что за ними следят.

– Спасибо, – ответила Пампа Кампана, – я тоже им об этом скажу. И тоже буду следить.

– Царь – дурак, – заявила Нагала Деви. – Жениться на вас было идиотизмом, а назначение вас царицей-регентом делает это безумие еще безумнее. Вы уж извините мою дочь, старшую царицу, и меня. Мы не придем на вашу брачную церемонию, как и на церемонию вашего – давайте будем честны – крайне временного восхождения на Львиный или Алмазный трон, называйте его, как хотите.

– Дворец наполнен смертью, – сказала Тирумала Деви. – Мой сын мертв. Ты навлекла на нас проклятие, и тебе нет прощения.

Она курила опиум, развалившись в своих заполненных коврами и подушками покоях, и воздух был наполнен ароматом наркотика и тяжелым запахом масла пачули. Носовоспеватель Тиммана находился рядом с нею.

– Носовоспеватель создал для нас новую поэму, – сообщила Нагала Деви. – Носовоспеватель, прочти ее для нашей гостьи.

Пампе Кампане вскоре стало ясно, что эта поэма была злобной сатирой на знаменитый танец Зерелды Ли, в ней говорилось, что он был лишенным грации, неуклюжим и заставил всех зрителей этого представления испытывать неловкость.

– Я ухожу, – сказала Пампа Кампана. – Ложь не становится правдой только оттого, что была сказана. Это клевета на умершую. Поэт, ты опозорил себя.

– Вы уверены, что хотите уйти, не угостившись напитком? – поинтересовалась Нагала Деви, указывая на стеклянный сосуд, наполненный розовой жидкостью.

– Она очень боится пить с нами, – с презрением сказала Тирумала Деви. – Давай просто расскажем ей то, чего, я уверена, она не знает.

– Еще одну ложь? – уточнила Пампа Кампана.