Город под куполом

Авель не захотел вниз и пополз вверх, опасаясь, как бы его не задавило щупами «Серафима», звук движения которых он услышал в заработавших динамиках гермошлема. Этими щупами корабль закреплялся к поверхности космических объектов при необходимости стыковки. В условиях невесомости или псевдогравитации они могли быть весьма нежны, но сейчас, под действием Земного притяжения, каждый их удар впечатал бы хрупкое тельце в скафандре глубоко в землю – на десять-пятнадцать метров. Поэтому Авель заработал руками и ногами, стравливая под себя куски податливой почвы, и полз так, пока не почувствовал себя на достаточно плоской и твёрдой поверхности.

Тут он замер, прислушиваясь к вгрызающимся в землю позади него щупам корабля, стёр с забрала грязь и остался лежать, взирая на открывшийся перед ним вид.

Судьба забросила Авеля на пологий склон, покрытый выжженной травой и слоями блестящего от солнечного света дёрна. Местами между кусками почвы торчали округлые куски каменных валунов, корни древних деревьев и пальцы их мёртвых собратьев, будто тянущиеся к небу в последней безмолвной попытке ухватиться за него. Небо же – чистое, безоблачное – сквозило слепящей голубизной, нарушенной лишь расползающимися следами от павшего «Серафима».

Выше по склону над павшим кораблём укоризненно навис настоящий земной бор. Громадные рыжие стволы, увенчанные в вышине тугими плетьми веток с зелёными иглами и бурыми шишками. Они трепетали по ветру, отгоняя от себя серый пепел, как добротная хозяйка сметает с порога грязь, принесённую незваными гостями.

Деревья, подумал Авель.

Индикаторы шлема горели зелёным. Даже те, которые показывают содержание опасных для органических тканей кислот, хотя это и противоречило некоторым всплывающим в памяти Авеля познаниям о Земле прошлого.

Старшая продолжала хранить молчание. Быть может, она погибла при попытке синхронизации своего исходного кода с нейронами Авеля. Однако он ощущал лёгкие покалывания в пригоршне – мягкой ткани, находящейся между большим и указательным пальцами. Как бы там ни было, она не вторгалась в область мозга, чтобы наладить контакт или поделиться своим мнением о сложившейся ситуации. И хорошо – кто знает, как бы отреагировал мозг Авеля на подобное вмешательство? Вполне может оказаться, что перегорел бы или парализовал все нервные окончания своего хозяина.

Его облегающий доспех, скафандр, оказался геологическим. Сейчас он раздулся, позволяя нормализовать теплообмен на поверхности тела своего носителя. Авель ощущал, как изредка по его позвоночнику и запястьям пробегают покалывания, будто тонкими усиками – скафандр проверял самочувствие и активность организма, чтобы успеть впрыснуть антибиотик или адреналин в случае возникших проблем.

На самом деле, в этом не было потребности. После тренировок организм Авеля уже пришёл в норму: агент мог отлично контролировать и колеровать свои биотоки, клеточная регенерация превышала норму в шестьдесят раз, а гипоталамус был готов выдержать до двухсот аномалий единовременно. Всё-таки боевая подготовка агентов второго уровня, каким был Авель, подразумевала значительные физиологические изменения.

Авель провёл рукой в перчатке по зеленоватым вкраплениям в лежащем перед самым лицом камне. В принципе, риск был оправдан, и если есть кислород, то можно избавиться от стесняющего движения шлема. А ведь вполне могло оказаться, что современные деревья на Земле участвуют в преобразовании совсем других элементов, но благо, геодатчики скафандра уже показали оптимальное содержание необходимых для дыхания газов. Авель деактивировал гермошлем и стянул его.

Лёгкий ветерок, приятный и прохладный, коснулся его обгоревших щёк, лаская, как добрая мать ласкает блудного сына, вернувшегося домой из дальних странствий. Действительно, воздух был не чета тому, который наполнял, пусть и максимально уютные, но аскетически скупые казематы корабля. Авель уловил содержание щекотных эфирных масел хвои и диких соцветий, аромат богатого минеральными отложениями чернозёма, дождливой влаги и обжигающей гари, возникшей в результате падения громадины «Серафима».

Авель выполз из скафандра и обернулся на корабль. Тот уже успокоился, прочно окопавшись в глубинах проделанной траншеи. Щупы напряглись, притянув тело змея к земле, а ворохи пламени, выползающие временами из разорванного хвоста, гасились бурными всплесками противопожарной кислотной пены. Следом за кораблём тянулась целая кладка из выскользнувших из образовавшегося отверстия капсул. Они были похожи на яйца мухи, которые непостижимая сила разбросала по дну глубокого карьера – траншеи, вырытой павшим исполином.

Корабль надо было замаскировать. Нельзя допускать, чтобы на него набежали оказавшиеся поблизости аборигены с томагавками или кувалдами и разобрали на сувениры. И это ещё при самом радужном развитии событий. Делиться с земными институтами подобными технологиями, не разобравшись сперва, какая политическая и экономическая обстановка царит сейчас на планете, было бы крайне неосмотрительно и нецелесообразно.