Город. Штурм Грозного глазами лейтенанта спецназа (1994–1995)

Слава богу, все были на месте. Просто я сослепу не заметил своих разведчиков, которых мой «замок» растянул в боевую линию. Он тут накомандовал, а меня, командира, чуть кондрашка не хватила. Вскоре мой многомудрый заместитель подполз по месиву из земли и снега, оставляя за собой широкий след, и начал рассказывать прямо на ухо, что они тут наблюдали за время нашего отсутствия. Ничего особенного: изредка передвижение людей, шараханье отдельных личностей, выстрелы в глубине квартала — вот, в принципе, и все. Первая самостоятельная вылазка прошла удачно, если не считать, что вместо связников мы несем только окровавленную куртку. Да и ладно, хотя бы это — и то хлеб. Сходили нормально, бойцы себя показали даже лучше, чем я рассчитывал, одно плохо — связи так и не было. Связист, экономя аккумулятор, работал только на прием, однако нас никто не вызывал. По возвращении я лично понажимал кнопку настройки антенны, послушал жужжание, повызывал Центр — бесполезно, нам никто не отвечал. Поразмышляв, я понял, что мы снова стали жертвой то ли разгильдяйства, то ли тупости, в том числе и своей.

Скоро, может быть, даже через несколько часов, колонны десантуры и мотострелков войдут в город с восточного направления. Соответственно, частоты начали менять, а нам дали старую переговорную таблицу, вот и все.

И вообще, пора отсюда сваливать, отходим в ранее обозначенном порядке. Котел и Еж, провожаемые завистливыми взглядами, начали спускаться вниз по насыпи. Через несколько минут, когда мы уже были возле здания пожарки, по нам открыли бешеный огонь. Ладно бы со стороны города, а то со стороны водокачки. Пришлось плюхнуться носом в грязный снег и лежать, боясь поднять голову.

— Считаемся-а-а! — заорал я. — Головняк нача-а-ал!

— Первый, второй!.. — проорала пара головного дозора, и все начали выкрикивать, считаясь по номерам. Все живы, никого не зацепила ни одна шальная пуля, ни один осколок.

Когда же по нам прекратят стрелять свои же? Кричать что-либо бесполезно, поэтому остается только валяться и молчать в тряпочку, ожидая пока федералам надоест это бесполезное занятие. Упираясь носом в ствольную коробку пулемета, я почти что с нежностью подумал о теплом кузове КамАЗа и о своем закутке. Лежали мы так минут пятнадцать, беспорядочная стрельба начала перемещаться в сторону от нас. Стреляющие запустили несколько ракет, и опять не в нашу сторону.

— Рве-е-ем! — заорал я благим матом и, подавая пример, первым поднялся и рванул в сторону зданий. Какие там боевые порядки, какая, к черту, усталость — я, наверное, так на стометровках не бегал. И все равно меня обогнал резвый Котельский и нырнул первым в ворота, сразу же скользнув в сторону, свалился за груду кирпичей. Я, отпрыгнув вправо, упал возле дыры в полуразрушенном заборе. Последним в группе, как положено, бежал заместитель. По пятам за Пашей, буквально в нескольких сантиметрах, проследовали фонтанчики от пуль. Старший сержант рыбкой нырнул в дыру, в которую я наблюдал, чуть не сбив меня с ног, перекатился, громко ругаясь матом. Сразу же кирпичная стена начала крошиться на мелкие осколки от впившихся в нее пуль. Наше передвижение заметили и с удовольствием продолжили обстрел. Я лихорадочно вспоминал опознавательные знаки: сколько там ракет и каких надо пускать? Вроде две красные и одна зеленая. Хотя сейчас, в преддверии наступления или просто так, могли поменять… а, будь что будет. Я достал из подсумка одну красную и одну зеленую и запустил их поочередно. Может, мне и показалось, но стрельба утихла. По крайней мере, стреляли по нам уже не так интенсивно. Потом стрельба вообще смолкла. Через пару минут со стороны водокачки запустили красную и зеленую. Я ответил оставшейся зеленой. Стали ждать развития событий. Минут через пятнадцать к нам выдвинулись две БМП, за ними перебежками двигалась пехота. Не доезжая метров ста до укрытия моей группы, броня остановилась, пехота залегла. Нам начали орать какую-то чушь, спрашивая пароль и всякую другую хрень. Пришлось проорать им про майора-инженера на водокачке и что мы разведчики, которых вчера вечером привозили на БТРе. Потребовали, чтобы вышел командир с высоко поднятыми руками. Пришлось, сняв куртку убитого связника и оставив автомат Ежову, выйти за ворота и поднять руки вверх. Меня осветили и заорали, чтобы подошел поближе. Ну, все ясно, сейчас начнут тыкать стволами в морду, дышать пьяным перегаром и допрашивать, кто я такой. Так оно и случилось, свои мотострелки меня же чуть и не грохнули. Лиц окруживших меня федералов я не разглядел, да и слава богу — думаю, ничего интересного я не пропустил. На мое счастье, начальник водокачки был на броне и опознал меня, да и то после того, как я напомнил ему про пожарную машину.