Город (СИ)

Дошедши до хвоста и покинув временно разбитую беженцами стоянку, они привлекли немало внимания своим поступком. Даже больше чем тогда, когда Эмиель в одиночку и без всякой страховки бросился головою вниз. Что тогда, что сейчас это были поразительные поступки, но если тот был просто безбашенным, то этот был и безбашенным и невероятно геройским. А людей всегда тянуло к тому, чего им самим не хватало, ну или к тому, чего им, как им самим и казалось, не хватало, а на самом деле было в излишке.

Так или иначе, их спины, таящие в снежной мгле, были утыканы чужими любопытными взглядами. А что если и вправду удасться остановить бурю?

Эмиль шёл во главе, не оборачиваясь. Рыжий следом, стараясь наступать в четко выверенные и оставленные лидером экспедиции следы. Лишь перед тем, как зайти за угол первого холма и дать беженцам окончательно и навсегда скрыться с его глаз, Эмиель обернулся и посмотрел на них ещё немного.

— Плохое у меня предчувствие, плохое, — признался он.

— У тебя всегда плохое предчувствие, Эмиель, — зло пробубнил его напарник по спасению мира. — Пошли. Может к обеду успеем вернуться.

Ветер свистел, снежные шапки грузно вздымались на горных хребтах, пухом осыпаясь с них и пылью врезаясь в лицо. Оба путника натянули потуже шарфы, поправили свои рюкзаки, которые в сути своей не были наполнены чем-либо полезным, а просто служили ролью груза, чтоб их не смыло волной очередного бушующего ветра. Да и плохая это примета была у исследователей — без рюкзака по пустошам ходить.

Они обогнули холм, спустились к подножию какой-то скалы, на которую им указал один из членов отряда Михаила и начали её обходить. Это должно занять некоторое время, по прошествии которого, они должны будут вынырнуть в сеть хребтов, за одним из которых они уже своими глазами увидят эту загадочную обсерваторию. Если это, конечно, не враньё.

А пока они идут, Рыжий решил поубивать время любимым занятием Щеки — разговором:

— Где твоё ружьё? Ты его отдал?

— Отдал, — он кивнул головой, несмотря на то, что Рыжий не смотрел на него. — А зачем оно мне?

— И то верно, им оно всяко нужнее.

— Слушай, Рыжий, я прямо удивлён, что ты идёшь со мной. Среди всех других именно ты, — Эмиль сделал упор на последнее слово. — Не расскажешь в чем причина?

— А она должна быть? — По обыкновению грубо бросил он. — А почему нет, Эмиель? Я знаю, что для тебя я всегда представлялся неким юнцом, юнгой, которому нельзя доверить ничего серьёзного. Но это далеко-далеко не так. Хотя… думай как хочешь, — он махнул на него рукой. — Почему я вообще должен продолжать бороться в этом Новом мире? Я хочу жить, а не выживать, так что кто-то должен это сделать. Не ты, так я, не я, так кто-то другой.

— Это ты верно говоришь, Рыжий, — с одобрением высказался о нём Эмиль. — А где ты был всё это время? Сбежал с котловины, а потом куда?

— Вообще я по натуре не пугливый, — начал Рыжий. — Но тогда я прям чуть в штаны не наделал. Да и ты тоже думаю. От страха я убежал слишком далеко, настолько далеко, что когда захотел вернуться, не смог найти ни котловины, ни чьи-либо следы. А потом, тут ты, наверное, не поверишь, я побрёл куда глаза глядят и наткнулся на слепое пятно. Помнишь, вы говорили о таких? Так вот, теперь я точно знаю, слепые пятна существуют, ведь я побывал в одном из них. Это как в человеческом зрачке, там тоже есть такое местечко, пятнышко, в которое можно попасть и тебя не увидят. И у всех оно есть.

— Почему же я никогда не встревал этих слепых пятен? — Вопрошал Эмиль.

— А я и объясняю, что это как с человеческим глазом. Также как и у нас нужно смотреть под определенным углом и на определённом расстоянии, так и в пустошах, ты наткнёшься на слепое пятно только при определенных условиях, например, когда оно тебе действительно нужно.

— Что же ты там нашёл, Рыжий?

— Спасение, — отозвался он.

— Там было тепло? Еда, медикаменты?

— Всё разом, Эмиель, всё разом, — проговорил Рыжий растягивая слоги. — Тебе бы самому туда как-нибудь попасть, тогда и узнаешь что там. Пустошь-мать спасла меня, оберегала, и не просто так, а ради чего-то, ради какой-то цели. И к этой цели мы сейчас и идём, ради моего предназначения она и спасла меня. Я уверен, что сделал правильный выбор.

Они шли в самую пучину смерти. И чем дальше они шли, чем сильнее отдалялись от лагерей, тем всё ближе к сердцу чувствовали стремительно приближающуюся угрозу. Действительно, это нельзя было доказать нельзя было описать, но что-то очень тяжёлое надвигалось с Севера, медленно, но неумолимо оно подминало под себя пустоши. Вот-вот настигнет и их двоих. Им нужно ускориться.

Они преодолели пару вёрст, вверглись в перекрестие хребтов, к которому шли. Вдали показалась шапку обсерватории. И всё же она существовала. Здание стояло на вершине горы, к которой вёл длинный, но надёжный подъём — дорога. И эта дорога шла кверху, местами искривляясь, но почему-то чем дальше она уходила, тем становилась всё темнее и темнее, а над самой обсерваторией и вовсе сгущались такие краски, точно это было пристанище самой матери-пустоши — её сердца.