Город смерти

— Вы сказали «обоим Инти Майми». Я видел их имена в списке и подумал, что это один и тот же человек — И Цзы, — упомянутый дважды.

— Зря подумали, — самодовольно улыбнулся Кардинал. — Это были два ничуть не похожих друг на друга человека, мел и сахар. Я выбрал первого, потому что… Нет. Слишком сложно, слишком рано. Начнем от печки. Скажите мне, куда вы отправились, покинув этот город.

— Сами знаете, — процедил я. — Я вернулся туда, откуда приехал. Кажется, вы сказали, что с играми покончено?

— Это не игра, — запротестовал он. — Говорю как на духу. Сознаюсь: сначала я играл с вами, как кошка с мышкой. Наши легкие пикировки доставляют мне удовольствие. Но с этим все. Теперь мы выше игр. Вы — уже не претендент на трон, уже не мальчик, которого можно водить за нос и подманивать морковкой. Теперь — хотите верьте, хотите нет — вы мой наследник, и я больше не буду жрать вас с дерьмом. Поверьте: все вопросы, которые я вам задам, лишены подвохов. Большая часть разгадок мне известна, но многое и для меня — загадка. Есть вещи, которые я сам хотел бы узнать. А теперь скажите, пожалуйста, куда вы поехали?

Посчитав про себя до десяти, я начал свой рассказ:

— Я поехал в Сонас, в город, где я жил, пока был Мартином Робинсоном.

И рассказал ему во всех деталях о своей поездке — о Деб, о моей предполагаемой смерти, о кладбище, о трупе, об убийстве. Я ничего не утаил.

Когда я умолк, он принялся посасывать свои пальцы — засовывать их в рот по одному, осторожно покусывая ногти. Он размышлял над моими словами.

— И как вы это объясняете? — спросил он. — Какие у вас идеи?

— Вы стащили меня из морга, а труп подменили.

— Ясно. Есть другие теории?

— Я — клон. Призрак. Его близнец. Зомби. Да перестаньте же дразнить. Вы мне скажете или как?

— А если я скажу, что в жизни не слышал ни о городе под названием Сонас, ни о человеке по имени Мартин Робинсон?

— Тогда я пойму, что вы лжете, что, как всегда, брешете хуже собаки. И еще я пойму, что вы по-прежнему вешаете мне лапшу на уши. Что и несколько минут назад вы лукавили.

— Но я не лукавил, — заявил он и вытащил изо рта палец. — Говорил, как на исповеди. И тем не менее я в жизни не слыхивал о городе Сонас. Я никогда не был знаком ни с одним Мартином Робинсоном. Вы — не он. И никогда им не были. В гробу лежал он сам; все, что сказала вам его вдова, — правда. Все версии, которые вы тут перечислили, ложны. От истины вы так же далеки, как в день своего отъезда из нашего города. Вы не виноваты — по сравнению с истинной правдой ваши теории покажутся совершенно здравыми. Значит, все это было сном? — Он улыбнулся сам себе. — Попадание в «молоко». Но все равно — мимо цели.

— Я — не Мартин Робинсон?

— Нет.

— А кто же?

— Вы — Капак Райми.

— А до этого? — прошипел я, стиснув зубы.

Кардинал покачал головой.

— Никакого «до этого» не было. Вы — Капак Райми. «До этого» вас не существовало. Мистер Райми, вы не человек — во всяком случае, в общепринятом смысле этого термина. Я вас создал. — Долгая, леденящая кровь пауза. — Я вас смастерил.

* * *

— Все это началось, когда я был беспризорным мальчишкой. — Кардинал развернул свое кресло к окну и теперь сидел ко мне спиной. Он твердо решил рассказать мне историю так, как сам считал нужным. Я с нетерпением ждал, пока он объяснит, что имел в виду, надо ли понимать слова «Я вас создал» буквально, но торопить его я не мог, а потому откинулся на спинку стула, уселся поудобнее и стал слушать.

— Тогда этот город был не чета нынешнему, — продолжал он, с головой погрузившись в царство былого, задумчиво созерцая свой город: своего возлюбленного, радость своей души. — Он был как дикий, необузданный зверь. Закон ровно ничего не значил; у полиции опускались руки; судьи были куплены с потрохами; население ничему уже не возмущалось. Вместо централизованной преступной державы — десятки грызущихся между собой, недолговечных вожаков. Казалось, каждая улица могла похвастаться своей собственной, гордой и независимой бандой; у каждой банды были револьверы; каждый револьвер заряжен пулями; и каждая пуля знала вкус крови. В те времена цивилизованные люди ненавидели город. Все, у кого были деньги, уезжали. А нет денег — так дерись, защищайся. Вот как было.

— А некоторые мои знакомые говорят по-другому, — возразил я, вспомнив Натаниэля Мида. — Они говорят, что здесь жилось очень хорошо, пока вы не встали к рулю.

Кардинал только отмахнулся.

— Некоторые люди будут видеть лучи солнца даже после того, как орлы вырвут им глаза и наложат дерьма в глазницы. Мистер Райми, это была помойная яма, а не город. Вы не найдете никого, кто бы это признал — ну кто сознается, что живет в сточной канаве, но для побега у него не хватает ни ума, ни средств, ни храбрости? — но было именно так. А всякий, кто скажет иначе, — либо лжец, либо дурак.