Город в осенних звездах

— Гермафродит станет вождем этой истинной революции. Вождем, таким же могучим, убедительным в речениях своих и богоподобным, как сам Иисус. Гермафродиту пройти предстоит по тому же тернистому пути, по какому прошел и Христос, и принести себя в жертву в конце, ибо такова цена, которую платит всякий, кто направляет поток истории. Вождь, что несет в мир не слово Божие, но — человечие! Дивное это создание заключает в себе весь опыт, все надежды и устремления всего человечества. Он есть сумма всех качеств мужчины и женщины. Сумма всех человеческих знаний.

Грааль — вот наше истинное спасение, сударь!

Лис подхватил лапой жареного цыпленка и поднес его ко рту, скривленному в язвительной усмешке.

— Нигде нету места чудовищам.

— Нет места тем, кто боится странного и необычного, сударь! — С патетическим жаром проговорила Либусса. — Всякий разумный мир почтет себя только обогащенным, если в нем будет присутствовать такой господин Реньярд! Лис угрюмо покосился на меня. Я хотел поддержать ее, но не знал как. Господин Реньярд перевел испытующий взгляд свой на Клостергейма. Череполикий отставной жрец Сатаны попытался изложить смысл пламенных, но туманных речей Либуссы.

— Лесть удачна весьма, мадам, — заметил Реньярд, вгрызаясь в цыпленка, — но наблюдения поверхностны. Всем известно, что один вид стремится к уничтожению другого, тем способом, который диктуется логикой времени. Что же касается гибридов вроде меня… мы считаем, что нам еще повезло, если нам удается держаться в полной изоляции. А изоляция неизбежно приводит к безумию, пусть даже безумие это рядится в личину рационализма и образованности… я говорю сейчас о себе. Как сами вы говорите, у вас не существует истинного равенства полов. Ваши расы воюют друг с другом. Арабы, что называют себя белой расой, презирают красных и черных; представители расы краснокожих называют себя белой расой и презирают коричневых, черных и желтых. Желтая раса, которая объявляет себя богоизбранной, идет войной на другую желтую расу, которая также себя почитает избранницей Божьей. И это все прекратиться с пришествием в мир Грааля?

— Да, сударь. — Он искренне верила в то, что сказала.

Он отложил разодранного цыпленка.

— Я в это не верю, мадам. Этот ваш новый мессия — не для меня. Я лучше останусь, где был до сих пор: на краю Хаоса-погрязший в преступности король над ворами и шлюхами.

Моих подданных очень просто понять. Тот, кто боится странного и необычного, боится также и меча. — Он бросил выразительный взгляд на обжирающихся молодцов своих и потасканных их подружек, терпимый, многозначительный взгляд.

— Вы питаете тщеславие свое, сударь, общаясь лишь с низшими, — проговорила Либусса. — Вот он, ваш довод, я так понимаю!

— Мадам, равных мне нет.

— Грааль изменит мир, сударь. Вся глупость будет упразднена, и мы начнем заново, уже как равные.

— Доводы ваши не подкреплены доказательствами, мадам. То, о чем вы сейчас говорите, меня ни капельки не прельщает.

— Вы, сударь, жалуетесь на скуку… Вы бы забыли, что это такое.

Он положил обе лапы перед собою на стол и опять рассмеялся, как смеются обычные лисы: запрокинув голову и издавая отрывистый лай. Если бы у него был хвост, он бы сейчас распушил его. (Может быть, вдруг подумалось мне, господин Реньярд подрезал свой лисий хвост, чтобы натянуть эти изящные модные панталоны?) — Я боюсь той цены, которую вы запросите с меня, мадам, — мягко проговорил он.

Она озадаченно улыбнулась, словно была неуверенна в Нем. — Но вы готовы рискнуть, если я ее назову?

Он склонил голову под огромною красною шляпой со страусиными перьями, и лицо его вновь скрыла тень.

— Я так или иначе в долгу перед вами за столь приятное развлечение, — проговорил он из-под полей шляпы, вновь поднял голову и, подхватив край скатерти, вытер свою жирную морду.

Потом безотчетно облизал языком нос. — У меня нет этой вашей таинственной чаши. — Он улыбнулся, и его свежеоблизанные усы встали торчком. — Будь она у меня, я бы ее с удовольствием обменял на один из тех редких томов, о которых вы упомянули.

Я все же надеюсь, что мы можем еще совершить обмен. Если вы пообещаете мне… я с радостью вам помогу в достижении вашей цели. Интересы наши разнятся, но наши умственные устремления, похоже, имеют немало общего… Он расстегнул камзол и достал из заднего кармана брюк маленький томик в кожаном переплете. Его лапы слегка дрожали. Он, должно быть, испытывал немалые трудности, просто переворачивая страницы, но при этом старался изобразить небрежную легкость, и его лапы дрожали, как мне думается, от напряжения. Тело его явно сопротивлялось командам мозга, хотя разум его был восприимчив и быстр. Я начал теперь понимать, почему этот умный лис так настаивает на своей изоляции от мира.

— Что должны мы вам пообещать? — Я испытывал самое искреннее уважение к этому загадочному существу. Он передал мне книгу.