Город в осенних звездах

— В подвал, — прокричала она на бегу, спускаясь в подвал. Я буквально разрывался между двумя желаниями: бежать за ней и остаться с умирающим ирландцем. Пока я решал, что мне делать, она вернулась и проговорила, мотнув головой:

— Мне показалось, они снова пошли на штурм. Пойдемте, фон Бек, присмотрим за крышей. Время, данное нам Монсорбье, истекло!

И действительно, толпа снаружи снова сдвинулась в едином порыве. Стены дрожали, вся таверна грозила обрушиться прямо на нас, все вокруг сотрясалось и дребезжало. Люди О'Дауда отстреливались с четко отработанной согласованностью — это было прекрасно вымуштрованное боевое под–разделение. Я протянул эспонтон с белым флагом украинцу с квадратным лицом, который принимал исповедь О'Дауда.

— Оставляю его вам, распоряжайтесь по собственному усмотрению.

Глаза О'Дауда были закрыты. Его огромная рыжая бородища топорщилась вокруг побледневшего вдруг лица, а он продолжал бормотать громкие лозунги, которые, как он надеялся, откроют пред ним Врата Небесные или хотя бы позволят спокойно выждать у этих ворот, пока Господь с Люцифером не придут к соглашению относительно бессмертной его души. Клостергейм поступил подло, жестоко. Он, похоже, готов причинить боль всякому живому существу, наделенному тем, в чем отказано ему. Либусса была права, когда говорила, что именно неспособность противиться желанию убить и лишила его господина.

Преследуя Клостергейма, мы бросились наверх. По узеньким ступеням служебной лестницы, потом, по какой–то винтовой лесенке и, наконец, по приставной из полированных деревянных планок, нацеленной в открытое небо. Беглец, как вполне очевидно, поднялся на крышу, но его нигде не было видно. Люди О'Дауда стояли у карнизов с горючей смесью наготове. Присутствовали и те двое, что побежали за Клостергеймом. Вид у них был весьма обескураженный. Мы обследовали все скаты и трубы. Клостергейм пропал. Мы заглянули даже через перила на краю крыши, высотой по колено: его не было и на карнизах внизу. Тело его не лежало на мостовой. Отсюда, с крыши, толпа казалась куском протухшего червивого мяса. Я невольно отшатнулся.

— Я останусь здесь, — распорядилась Либусса, — а ты еще раз проверь подвал.

Я вернулся в зал таверны — по пути я еще раз тщательно осмотрел лестницу, но Клостергейма так и не обнаружил. Я даже начал склоняться к мысли, что он действительно обладает магической силой, которою так похвалялся. О'Дауд был на последнем уже издыхании и пожелал, чтобы я подошел к нему. Я поднес ухо к самым его губам, чтобы расслышать то, что он хотел мне сказать.

— Умоляю вас, сударь, не говорите никому, как я умер…

— Я не вижу бесчестия в вашей смерти, сударь. Бесчестие падет только на Клостергейма.

Глаза О'Дауда закрылись. Неровное дыхание его замерло на губах. Только теперь я заметил, что зал наполняется дымом — он проникал через щели под дверью и в ставнях.

— Они подожгли нас, как подожгли лавку! — прокричал украинец и, уронив руку мертвого своего хозяина, вновь схватился за мушкет. — Боже правый, они жгут нефть! — Судя по запаху, ничем иным это и быть не могло. В то же мгновение я услышал, как Либусса завет меня с галереи:

— Фон Бек! Наверх! Быстро!

Уверенный в том, что она нашла Клостергейма, я бросился к ней, перепрыгивая через три ступени, но она увлекла меня наверх — обратно на крышу, в прохладный воздух.

— Все вниз, — прокричала она солдатам О'Дауда. — Быстрее, ребята, вы там нужны.

Они оставили свои посты и — один за другим — скрылись в люке, ведущем на чердак. Вид у Либуссы был какой–то странный, как будто удовлетворенный. Я высказал сомнения насчет того, стоит ли оставлять крышу незащищенной. Она одарила меня таким взглядом, словно я был жертвой мартовской луны.

— Нам больше нет нужды оставаться здесь. — Она указала рукою в небо. — Смотри, болван!

Я поднял голову. Какая–то громадная тень пересекала Осенние Звезды. Но не птица и даже не ведьма на помеле. То был воздушный корабль Сент–Одрана, с его аккуратными парусами и лопастями для гребли, громадным шелковым куполом и гондолой в форме летящего грифона. Теперь от него исходили специфические приглушенные звуки — треск, похожий на выстрелы из ружья, притом что никто оттуда не стрелял. Я видел искры и очень боялся, что горючий газ вспыхнет и весь корабль — ревущим шаром огня — рухнет на землю.

Корабль дернулся, покачнулся и опустился ниже. Похоже, в управлении шаром Сент–Одрану теперь помогала не только удача, ему неизменно сопутствующая. Он кричал нам в громадную медную трубу:

— Стойте на месте! Стойте на месте! Мы сбросим вам лестницу!