Город Ветров

Далила принялась выводить каракули, высунув от усердия кончик языка. Гиневра наблюдала за ней, потом попросила ее листок в качестве образца и принялась перерисовывать. Поставив в конце свою подпись готическими буквами, она протянула листок мне.

Мне просто не приходило в голову, что писать. Наконей, выбросив из головы все сомненья, я написала:

«Здравствуй, Рустам. Ты не поверишь, но я попала в Эламанд. Хотели тебя, потомка Рустама, но в Зорбатане (не кабаке) случайно оказалась я. У меня все хорошо. Я путешествую с Гиневрой, Далилой и Ипполитой. Мы ищем злую колдунью Душматани, чтобы освободить наследника Йому. Постараюсь не задерживаться. Письмо тебе передаст дэв, он умеет пробираться в другие миры.

Скучаю, целую, Марина.»

Дэв Друг все так же лежал перевязанный под громадным дубом. Я подошла к нему и спросила:

— Скажи мне, Друг, ты согласен отнести эти письма в наши миры?

— Пусть только попробует не согласиться, — грозно сказала Ипполита, — за мной не заржавеет. У меня кобылы жеребые остались.

— А если он нас обманет? — опасливо спросила Далила.

— Надо заставить его поклясться, — предложила Гиневра.

Дэв слушал моих подруг внимательно, переводя взгляд с одной на другую. Когда разговор зашел о клятве, он с готовностью согласился:

— Давайте бумагу, подпишу вам все, что хотите, только развяжите меня.

Гиневра уже собралась протянуть ему блокнот и ручку, но я остановила ее:

— Не надо.

— Что не надо? — удивилась она. — Пусть подпишет кровью — это самое действенное.

— Не надо, — повторила я. — Вы не знаете самого главного — ему нельзя давать ничего подписывать.

Услышав мои слова, дэв заскрипел челюстями.

— Видите, — показала я на него, — злится.

— Откуда ты знаешь?

— Гурастун сказал. Благодаря этому пакостнику я попала сюда. Если бы он не навел чары, я бы не оказалась в ресторане «Зорбатан», а оттуда — прямиком сюда. Ну а вы здесь, как следствие…

— И что ты предлагаешь? — спросила Ипполита.

Вместо ответа я наклонилась к дэву, пытающемуся разорвать путы, и сказала:

— Слушай меня внимательно, Друг. Мы тебя отпустим, но только при одном условии. Ты поклянешься нам и безо всяких контрактов, крови и прочих глупостей, что отнесешь письма по адресу и не внесешь в них никаких изменений. Понятно?

Дэв кивнул. Его безобразная физиономия выражала резкое недовольство, но другого пути вырваться из веревок не было.

— Говори! — приказала я. — Клянусь передать письма по назначению…

Он бормотал за мной, повторяя не только слова, но и интонацию.

— Ничего в них не портить и не менять. А после выполнения поручения вернуться туда, откуда пришел, и не вредить четырем путешественницам.

— …путешественницам, — Друг следовал за мной, как эхо.

— Ты думаешь, ему можно верить? — спросила меня Ипполита.

— У нас нет другого способа послать родным весточку. И потом — он связан устной клятвой, а она для него сильнее письменной.

Ипполита одним взмахом меча перерубила веревки. Дэв вскочил, как мячик для пинг-понга. Я протянула ему четыре письма.

Он быстро просмотрел их. Я даже удивилась, что он читает по-гречески. Глядя на мое письмо, дэв усмехнулся:

— Вот это письмо я ни в коем случае не буду переделывать…

И упорхнул, только мы его и видели.

Глава двенадцатая, рассказывающая об удивительной стране Гадолии и о странностях ее жителей

Дуб-исполин остался позади. Мы выехали на широкую мощеную дорогу, ведущую к воротам крепостной стены. Стали появляться люди и повозки. Все спешили скорее пройти внутрь.

Около ворот образовалось небольшое столпотворение. Люди теснили другдруга. Рослые стражники тщательно заглядывали в кошелки и прочую поклажу. Путники не ругались, а молча терпели этот таможенный досмотр.

Неожиданно сзади нас раздался шум, и на полном скаку мимо нас проехала открытая карета, запряженная четверкой лошадей. В ней сидела пара: мужчина правил, а дама, необыкновенно разряженная и в роскошной шляпе, презрительно разглядывала публику. Она случайно повернулась в мою сторону, и тут я увидела, какие у нее зубы. Белые и сверкающие, они были величиной с грецкий орех. Губы растянулись в широкую ухмылку, подбородок выдавался вперед. Вид у дамы был презрительный — насколько позволяла ей нижняя часть лица. Да и спутник ее ничем не отличался. Те же огромные зубы, та же усмешка. Похоже было, что они не усмехались; просто размер зубов не давал никакой возможности закрыть рот.

— Смотри, Марина, — наклонилась ко мне Далила, — вот это челюсти, Видела одну такую — ею мой Самсончик размахивал, когда напился пальмового вина.

— Да, представляю себе…, — ответила я ей.

Тем временем события развивались стремительно. Растолкав своей коляской ждущих в очереди, белозубый аристократ направился точно к распахнутым воротам. Как ни странно, публика безропотно пропустила его, а дюжие стражники почтительно склонились.

— Кто это? — спросила меня Гиневра.

— Не знаю, может он какой-нибудь их князь или граф…

Наконец, спешившись, мы достигли ворот в Гадолию.

— Стоять! — крикнул мне один из стражников.