Город. Все живое… Рассказы

– Но этот болван и гад что-то хочет доказать всему свету, а что – и сам не знает.

– Что у него силы, как у быка…

– Нет, – сказала Нэнси, – совсем не в том суть.

Из сада во весь дух выбежали два мальчугана и мигом скрылись в конце улицы. Хайрама не было видно. И вопли затихли. Он свое дело сделал: прогнал мальчишек.

Я сел на ступеньку рядом с Нэнси.

– Брэд, – сказала она. – Все очень нехорошо. Все идет как-то не так.

Я только головой мотнул: конечно, она права.

– Я была в муниципалитете, – продолжала Нэнси. – Там это ужасное существо, эта сморщенная обезьяна всех лечит. Папа тоже там. Помогает. А я просто не могла оставаться. Это невыносимо.

– Ну, что уж тут такого плохого? Этот… это существо –

называй как хочешь, – вылечил нашего дока Фабиана. Док опять на ногах, бодрый, будто заново родился. И у Флойда

Колдуэлла больше не болит сердце, и…

Ее передернуло.

– Вот это и ужасно. Они все как будто заново родились.

Стали крепче и здоровей, чем когда-либо. Он их не лечит, Брэд, он их чинит, как машины. Колдовство какое-то. Даже непристойно. Какой-то сухой, морщинистый карлик оглядывает людей, не говоря ни слова, просто обходит кругом и оглядывает со всех сторон, и совершенно ясно, что он их не снаружи осматривает, а заглядывает в самое нутро. Я

это чувствую. Не знаю как, но чувствую. Как будто он залезает к нам внутрь и… – Она вдруг оборвала на полуслове.

– Ты меня прости. Напрасно я так говорю. Это даже как-то не очень прилично.

– Вообще наше положение не очень приличное, – сказал я. – Пожалуй, придется менять свои понятия о том, что прилично, а что неприлично. Пожалуй, очень многое придется менять и самим меняться. И это будет не слишком приятно.

– Ты говоришь так, как будто все уже решено.

– Боюсь, что так оно и есть.

И я повторил ей то, что Смит сказал репортерам. На душе немного полегчало. Больше я ни с кем не мог бы поделиться. Слишком угнетало ощущение собственной вины, всякому другому, кроме Нэнси, я постыдился бы хоть словом обмолвиться.

– Зато теперь не бывать войне, – сказала Нэнси. – Во всяком случае, такой войне, какой все на свете боялись.

– Да, войне не бывать. – Меня это почему-то не очень утешало. – Но с нами может случиться что-нибудь еще похуже войны.

– Хуже войны ничего не может быть.

Ну, конечно, так будут говорить все и каждый. Может быть, они и правы. Но теперь на нашу Землю явятся пришельцы – и, раз уж мы это допустили, мы в их власти. Они нас провели, и нам нечем защищаться. Цветам довольно к нам проникнуть – и они могут вытеснить, подменить собою все растения на всей Земле, а мы и знать ничего не будем, не в наших силах это обнаружить. Стоит их впустить – и мы уже никогда ничего не будем знать наверняка. А с той минуты, как они заменят наши растения, они наши хозяева и повелители. Ибо весь животный мир на Земле, в том числе и человек, существует только благодаря земным растениям.

– Одного не пойму, – сказал я. – Ведь они могли всем завладеть и без нашего ведома. Немного времени, немного терпения – и они все равно захватили бы всю Землю, а мы бы ничего и не подозревали. Ведь некоторые уже попали в

Милвилл, пустили здесь корни. Им необязательно оставаться цветами. Они могут обратиться во что угодно. За сто лет они подменили бы собой каждую ветку и листок, каждую травинку…

– Может быть, тут важно время, какой-то срок, – сказала Нэнси. – Может быть, им почему-то нельзя ждать так долго.

Я покачал головой.

– Времени у них вдоволь. А захотят – так добудут еще, они умеют им управлять.

– Ну, а если им что-то нужно от людей? Вдруг у вас есть что-то такое, чего им не хватает? Общество, состоящее из растений, само по себе ровно ничего не может. Они не передвигаются, и у них нет рук. Накопить бездну знаний –

это они могут, и мыслить, и обдумывать, строить любые планы. А вот осуществить эти планы и замыслы им не под силу. Для этого им нужны товарищи и помощники.

– Помощники у них и сейчас есть, – напомнил я. –

Сколько угодно. Кто-то смастерил же для них ту машинку

– «машину времени». А доктор, похожий на обезьянку? А

верзила Смит? Нет, помощников и сотрудников Цветам хватает. Тут кроется что-то другое.

– Может быть, жители тех миров – обезьянки, великаны не то, что им нужно, – сказала Нэнси. – Может, они переходят из одного мира в другой потому, что ищут какое-то другое человечество. Самое подходящее для них. Ищут подходящих товарищей и сотрудников. Вдруг мы и есть самые подходящие.

– Наверно, все другие оказались недостаточно злыми и подлыми, – вырвалось у меня. – Возможно, они ищут злобное племя, племя убийц. А мы и есть убийцы. Может, им нужны такие, чтоб набрасывались, как бешеные, на новые миры и всюду несли разорение и гибель, – беспощадное племя, свирепое, ужасное. Ведь если вдуматься, мы ужасны. Наверно, Цветы так и рассчитали, что, если они объединятся с нами, их уже никто и ничто не остановит.

Вероятно, они правы. У них – богатейшие запасы знаний, могущественный разум, а у нас – понимание физических законов, чутье ко всякой технике: если все это объединить, для них и для нас не останется ничего невозможного.