Город. Все живое… Рассказы

Это был Дженкинс; его металлический кожух переливался блестками в свете пылающего камина.

– Вы не звали меня, сэр? – спросил он.

Вебстер отрицательно покачал головой.

– Я боялся, вы меня позовете и будете удивляться, почему я не иду. Меня отвлекло нечто из ряда вон выходящее, сэр. Два человека прилетели на ракете и заявили, что должны отвезти вас на Марс.

– Прилетели… Почему ты меня сразу не позвал?

Он тяжело поднялся на ноги.

– Я не видел причин беспокоить вас, сэр, – ответил

Дженкинс. – Такая нелепость! Мне удалось втолковать им, что вы и не помышляете о том, чтобы лететь на Марс.

Вебстер оцепенел, сердце его похолодело от ужаса.

Руки нащупали край стола, он опустился в кресло и ощутил, как стены кабинета смыкаются вокруг него – смыкается западня, из которой ему никогда не вырваться.

КОММЕНТАРИЙ К ТРЕТЬЕМУ ПРЕДАНИЮ

Для полюбивших это предание тысяч читателей оно

примечательно тем, что здесь впервые выступают Псы.

Исследователю видится в нем гораздо больше. По су-

ществу, это повесть о вине и суетности.

Продолжается распад рода людского, Человека пре-

следует чувство вины, а присущие ему метания и неус-

тойчивость приводят к тому, что появляются лю-

ди-мутанты.

Предание пытается рационалистически объяснить

мутации, доходит до того, что Псы изображаются как

некая модификация исходной расы. Согласно преданию без

мутаций невозможно совершенствование вида, однако

ничего не говорится о том, что для устойчивости обще-

ства необходим определенный статический фактор. Весь

цикл отчетливо свидетельствует, что род людской не-

дооценивал устойчивость.

Резон, который тщательно проштудировал цикл, чтобы подкрепить свое утверждение, будто предания на

самом деле созданы Человеком, считает, что ни один Пес

не стал бы выдвигать мутационную гипотезу, как совер-

шенно несовместимую с убеждениями его народа. По-

добное воззрение, заявляет он, могло родиться только в

каком-то ином разуме.

Однако Разгон отмечает, что цикл изобилует приме-

рами, когда суждения, прямо противоположные псовой

логике, излагаются сочувственно. Перед нами, говорит он, всего лишь типичный прием искусного рассказчика, ко-

торый смещает ценности, добиваясь разительного дра-

матического эффекта.

В том, что Человек намеренно выведен как персонаж, осознающий свои изъяны, нет никакого сомнения. Одно из

действующих лиц комментируемого предания, Грант, мечтает об уме, «свободном от шор», и совершенно ясно, что он подразумевает какие-то изъяны человеческого

мышления. Он говорит Нэтэниелу, что люди всегда

чем-то озабочены. С каким-то инфантильным просто-

душием он уповает на теорию Джуэйна как на средство, которое еще может спасти род людской.

И тот же Грант, видя, что наклонность к разрушению

заложена в самой сути его сородичей, в конце поручает

Нэтэниелу продолжать начинания человечества.

Из всех персонажей цикла Нэтэниел, вероятно, един-

ственный, у кого есть реальный исторический прообраз.

Имя Нэтэниел часто встречается в других родовых пре-