Город за изгородью

Я обрадованно смотрю на рисунки, пытаясь увидеть в них что-то, что отражало бы наше прошлое… Может быть, ожидаю увидеть себя или пряничные домики. Но нет. Ничего. Жирафы, рыбы, кошки… герои комиксов и мультфильмов. Ни одного пряничного домика. Ни одного светлячка. Ни забора, ни ленточки. Ничего. Я грустно разглядываю очередной рисунок, на котором мне весело подмигивает лупоглазая груша.

Кит не помнит меня, а еще ему бывает со мной скучно, и это донельзя меня расстраивает. Я не была к этому готова.

Нет, ему очень весело в булочной, а также, когда мы вчетвером ходим на холм запускать самолет; можно привести много примеров, когда, находясь рядом со мной, Кит здорово проводит время – это видно по его улыбке и по чересчур активному поведению. Но я говорю о таких моментах, когда мы остаемся с ним вдвоем. Члены его семьи делают все, чтобы Кит проводил со мной больше времени. Все, чтобы мы двое могли снова подружиться.

Кит с мамой приходят ко мне помогать с посадкой и поливом, и я знаю, что Кита она взяла с собой путем долгих уговоров. Он поливает сад, и я вижу его плотно сжатые губы и понимаю, что он делает это потому, что ему что-то за это обещали или жестко потребовали выполнения.

Кит, Кирилл и Архип вместе ходят в супермаркет, Кит просто обожает катить тележку вдоль рядов. Кирилл звонит мне и спрашивает, что купить. Я всегда что-то придумываю, хотя бы самую мелочь. Они приносят мне продукты, и я слышу через окно, как у дома Кирилл говорит Киту:

– Отнеси продукты к двери и позвони.

– Почему я?

– Потому что Ханне будет приятно, что ей помог именно ты.

– Не хочу.

– А еще она даст тебе пряничного человечка.

– Правда?

– Да.

– Тогда я пойду.

Я знаю, что они стараются для меня, пытаются сделать все, чтобы я не расстраивалась. Делают так, чтобы я верила, будто изредка исходящие от Кита милости и знаки внимания ко мне – целиком его идея. Но я знаю, что это не так. Иногда они стараются чересчур сильно, и мне кажется, что это зря. Это оттолкнет Кита и настроит против меня, ведь некоторые вещи они заставляют делать Кита силой. Они думают, я не знаю и не вижу, но это невозможно скрыть. Он все-таки большой ребенок, и все его мысли отчетливо написаны на его лице.

Однажды осенью в солнечную погоду Кит, к моему удивлению, соглашается сходить на пикник со мной вдвоем. Я не знаю, что ему за это пообещали, очевидно, что-то очень большое и приятное или что-то необыкновенно вкусное, но Кит послушно плетется со мной.

Мы одеваемся потеплее. Я веду его по желтой иссохшей траве осенних холмов к граничному забору, планирую там разложить скатерть с закусками, а еще попускать с Китом воздушного змея и что-нибудь рассказать ему о нашем детстве. Может, он вспомнит хотя бы что-то? Разворачиваю покрывало, кладу корзинку с фруктами и пряниками, наливаю в стаканы молоко.

– Ты знаешь, раньше нам обоим нравилось это место. Здесь мы с тобой познакомились, – говорю я.

– Прямо здесь? У забора? – спрашивает Кит с набитым ртом, жуя пряник.

– Да. Я пришла вон оттуда, меня обидели злые девчонки. А ты увидел меня и стал успокаивать. Ты был очень добрым ко мне.

Я рассказываю ему все. О нашем тайном месте на вершине холма, о землянике и светлячках, о заборе, где мы провели так много времени, смотря друг на друга сквозь сетку.

– Ты написал мне эту записку. – Я протягиваю ему записку из детства, в которой он сделал столько ошибок.

– Милая прянишная девочка, я все понял, знаю, что тебя долго не будет, – Кит читает по слогам. – Не забывай меня, никогда не забывай.

– Ты часто называл меня пряничной девочкой, – говорю я, с теплом вспоминая старые дни.

– Фу. Женские глупости. Неужели я был как девчонка? – Кит отдает мне записку, не прочитав до конца.

– Нет, наоборот. Ты был очень храбрым и сильным, всегда меня защищал. Говорить добрые слова не означает быть как девчонка. А еще ты подарил мне кольцо, – я показываю на свою руку. И мы были женихом и невестой…. – Я погружаюсь в свои сладкие воспоминания, но Кит вырывает меня из них.

– Ты грустная и говоришь о скучном, – тяжело вздыхает Кит. – Когда мы пойдем домой? Я хочу к Киру, Кир веселый, он умеет классно крякать уткой. А ты умеешь крякать уткой?

– Нет, не умею, – растерянно отвечаю я.

– Вот, что я говорил! Ты грустная и скучная!

Я умолкаю и с грустью думаю о том, как жаль, что не успела рассказать обо всем, что чувствую, тому, прежнему Киту. Я забываю, что передо мной сейчас совсем другой человек. Ребенок в обличье взрослого, и многих вещей он просто не понимает.

Он любит Кира, потому что Кир умеет крякать. Знал бы он, какая вражда была раньше между ним и Киром… Какая ненависть их объединяла, он бы очень удивился.

– Съешь пряничного человечка, и пойдем домой.

Кит с беспокойством смотрит на пряник.

– А можно, я сохраню его? Он мне кого-то напоминает…

– Конечно! И кого же? – с надеждой спрашиваю я. Вдруг это как-то связано с прошлым?

– Кира! А ведь нельзя есть Кира, он хороший.

Я вздыхаю.

– Да, конечно, забирай его.

Больно колет в груди. Кир, всегда Кир… И ни разу – Ханна.

Дома я рассказываю о неудавшейся затее Кириллу.