Город за рекой

— Любовь, — возразила она, — не терпит отсрочки. Мои родители пусть тебя не смущают. Ты спокойно можешь оставаться у нас в доме на ночь. Но могу я приходить к тебе, если ты так более уверенно чувствовал бы себя.

"Да! — сказал в нем внутренний голос. — Приходи ты ко мне". Но Роберт замялся с ответом. Ему казалось невозможным, чтобы она приходила к нему в гостиницу или в Архив. Но потом он вспомнил о потайном ходе в его комнату в пилоне, которым можно было воспользоваться, чтобы не попадаться никому на глаза.

— Давай прогуляемся немного по окрестностям, — сказал он оживленно, — а потом пойдем ко мне, да?

Он подхватил корзину с овощами, весело качнул ею раза два-три в воздухе и повесил за ручку на столбик ограды. Мысль о прогулке вдвоем с любимой воодушевила его. А потом они пойдут к нему!

— Как я рад, — сказал он, почувствовав себя внезапно освобожденным, точно груз сбросил с плеч, — как я рад, что ты есть! Какой же я был дурак, давая всяким призракам уводить себя от действительности, в которой ты! — Сказал, точно отогнал широким движением руки всяческих призраков.

Налетел легкий ветерок. Все вокруг как будто оживилось. Анна, почувствовав дуновение, искоса взглянула вверх.

— Снова подошел поезд с пассажирами, — сказала она. — Ты, наверное, тоже уже слышал, что пассажирские перевозки за последнее время возросли. Я так редко встречаю знакомых оттого, может быть, что немного рановато переселилась сюда.

Она уже взяла тем временем корзину и попросила Роберта отнести ее домой.

— Солдат в кепи, — щебетала она по дороге, — я изредка вижусь с ним, рассказывал, что ожидается значительное увеличение численности состава гарнизона. Предполагается расширение зоны казарм и строительство новых бункеров и убежищ в окрестностях города. С этим солдатом я познакомилась давно, еще девчонкой, во время поездки в Париж. Он был тогда студентом Сорбонны.

Роберт поинтересовался, не тот ли это солдат, что приходил в прошлый раз, когда они сидели наверху в доме Анны и ее отец отослал его. Когда она подтвердила, что этот тот самый солдат, Роберт украдкой взглянул на нее сбоку.

— Но тут, должно быть, какое-то недоразумение, — спокойно продолжала говорить Анна, — потому что он не Роберта спрашивал, а городского архивариуса, лицо из высокого ведомства. Впрочем, молодой человек, как мне думается, использовал это только как предлог, чтобы возобновить наше знакомство.

Они уже подошли к родительскому дому Анны и остановились в нескольких шагах от калитки. Анна выглядела теперь свежее и оживленнее.

— Можно было бы как-нибудь прогуляться туда, к храму-казарме, — сказал Роберт, — это ведь где-то здесь, недалеко.

Анна заметила в ответ, что без специального удостоверения не пройдешь дальше заграждения из колючей проволоки, которой оцеплена вся военная зона, занимающая обширную территорию. Но и оттуда, впрочем, видна какая-то часть античного сооружения.

Роберт умолчал о том, что у него есть специальное удостоверение, которое позволяло ему проходить через посты охраны и, бесспорно, давало право проводить и Анну с собой.

— Может быть, месье Бертеле, — предположила Анна, — смог бы нам помочь в отношении пропуска. Только как его найти сейчас, не знаю.

Роберт согласился с ней. К тому же уже далеко перевалило за полдень. Впав в задумчивость, он долго глядел на солнце, пока не заболели глаза; он отвернулся. Перед глазами, куда он ни смотрел, мельтешили красные и темные круги с огненно-радужными краями, сталкивались и разлетались, разрывая очертания предметов. Он сдвинул очки на лоб и протер глаза.

— Я вспомнил, — сказал он, — что на ближайшие дни договорился о встрече с художником Кателем и это займет у меня больше времени, чем хотелось бы.

— Я не могу пойти к тебе? — спросила она.

— Сегодня не совсем удобно. Я в другой раз возьму тебя.

Она шутливо раздвинула лацканы его пиджака и легонько уперлась сложенными вместе указательным и средним пальцами ему в грудь.

— Ты, — сказала она.

— Да, — кивнул он в ответ и накрыл ее руку своей ладонью, — скоро.

В глазах у него еще не прояснилось, и лицо Анны плавало перед ним как в тумане. Он отстранился от нее.

— Ты несчастлив, Роб.

— Но, — возразил он, — когда-нибудь мы все же будем счастливы.

— А что есть счастье?

— Это зависит от запросов.

— Ты не знаешь, — сказала она, и тонкий налет грусти подернул ее черты, — как я люблю тебя, одного тебя, Роб.

Ее глаза смотрели куда-то вдаль, как будто она хотела что-то разглядеть там.

— Можно обмануться в жизни, — сказала она, — но не в смерти.

Он обеими руками сжал на прощание ее руку и пошел, уже не оглядываясь назад. Она покачала ему вслед головой, прежде чем отворить калитку, потом, проскользнув мимо родителей, сидевших на скамейке у входа, поднялась наверх, в свою комнату.