Город Жемчуга

Шан задумалась, а стоит ли говорить Линдсей, что она пришла сюда специально, чтобы поговорить с ней. Но сама идея не прельщала ее. Как могла она успокоить Линдсей после того, как ничего не предприняла, позволив случиться худшему? Шан не могла понять, правильно или неправильно она поступает, но чувствовала, что скорее всего не сможет справиться с ответственностью, возложенной на нее.

«Вы никогда не должны скорбеть вместе с понесшими утрату. Иначе потом вы не сможете использовать никого из них», - имел обыкновение повторять ее старый сержант. Еще в СиДиЗОке она приняла решение относиться к смерти как истинный чиновник, находясь на безопасном расстоянии от скорбящих и их эмоций. Точно так же она собиралась вести себя и в дальнейшем.

- Лин, я решила остаться.

- И когда же ты собираешься вернуться?

- Я остаюсь навсегда.

Лин казалась равнодушной. Точно так же она выглядела, когда Хагель сообщила ей о несчастье.

- Не могу сказать, что в чем-то обвиняю вас. Окурт настоятельно советовал мне поговорить с тобой.

- И если бы этого не случилось, у тебя было бы одной проблемой меньше. Я теперь работаю на правительство вес'хар.

- Что?

- Не спрашивай почему, и если тебя спросят, скажи, что не видела меня.

Шан объяснила, что она могла потерять кого-то, кого считала близким другом, в силу сложившихся обстоятельств, а посему решила, что будет лучше уйти прямо сейчас.

Неожиданно Лин посмотрела ей прямо в глаза.

- Я хочу, чтобы Дэвид был похоронен здесь. Ты знаешь Джоша лучше всех. Спросишь у него?

- Конечно. - «Лицемерка, лицемерка, лицемерка». - Уверена, проблем не будет.

- Шан, я говорю о похоронах, а не об укутывании в скальный бархат.

-  Я обещаю.

Шан хотелось спросить почему. Но на самом деле ответ Лин значения не имел. Она побрела по коридору назад, к своей каюте, и открыла свой шкафчик. Она вытащила пиджак от формы, встряхнула пылинку с плеча и расстегнула темно-синий саквояж. Когда она сдвинула его с места, что-то внутри зашуршало.

Семена. Конечно. Шан открыла запечатанный пакет семян томатов, которые контрабандой собиралась привезти на Землю. Нет. Ей так никогда и не суждено будет вырастить их. Еще одна ниточка, связывавшая ее с миром, который ей придется оставить. Однако теперь она сможет воплотить в жизнь хотя бы часть своих грез, даже если никогда не сможет пойти на попятный.

Ей вновь пришлось сделать усилие, чтобы оставаться отстраненной. Сейчас у нее появилась работа, достойная СиДиЗОка, и она станет выполнять ее. Даже если СиДиЗОк больше не существовал на Земле, он остался здесь, в ней.

Шан собрала семена, прикидывая, где бы она могла привить их. И тут, перебирая семена, она впервые почувствовала, что ее застали врасплох. А виной тому были ее собственные руки.

Суперинтендант могла поклясться, что ногти у нее на руках начали превращаться в когти.

Арас гордился своими навыками в работе со стеклом. Стекло необходимо, и не существовало никакой причины для того, чтобы не делать его хорошо. Все свое искусство Арас вложил в надгробный камень Дэвида Невилла. Он украсил памятник фрагментами розового и золотого стекла, использовав лучшие куски для мозаики. Джош сказал, что цветы были подобраны соответствующе.

Обычно мастерские были полны колонистов, что-то ремонтирующих и переделывающих, но в этот раз все тихо и дипломатично покинули помещения, оставив Араса наедине с его задачей. Вес'харбыл доволен этим. Независимо от количества смертей, которые пришлось повидать ему, он так и не научился равнодушно относиться к тяжелым утратам. Он просто стал большим специалистом в этой области, знал, когда боль достигнет пика и через какое время угаснет.

Но в этот раз все получилось по-другому. Внутри него зародилось иное чувство. Он долго крутил в руках резец, пытаясь мысленно сформулировать мысль.

Вновь это была его вина.

Теперь он оценивал себя с точки зрения гефес- людей, которые не стали бы отказываться от использования с'наатат,лишь бы младенец остался жив. Он ведь сделал то, что сделали бы они. В определенный момент он по собственному желанию бросил вызов естественному порядку вещей. А Шан не сделала этого. И Арас очень хотел знать почему.

Он закончил панно только с первыми утренними лучами, а потом отнес надгробный камень на край периметра Константина, где Джош уже выкопал глубокую яму, оставив выемку для надгробного камня. Все точно как он запланировал. Атеперь Арас стоял позади и скорее созерцал свое творение, а не восхищался им. В ясные дни лучи солнца просеивались бы сквозь надгробную плиту, как через панно в церкви, и отбрасывали бы разноцветные солнечные зайчики на могилу. Настоящие цветы были лишь жалкой заменой этого светового представления.

Потом, присев на корточки, Арас задался вопросом, сколько непоколебимых аксиом его веры разрушится в последующие годы. Он даже не был уверен в том, кто он теперь.

- Прекрасно, - оценила его работу Шан.