Город Жемчуга

Техник, находящийся на борту «Актеона», ничего не ответил. Постепенно изображение стало отодвигаться. Эбдж не представлял собой ничего особенного. Привлекал взгляд лишь город серого и кремового цветов. Неприступной цитаделью возвышался он на прибрежной полосе. Все вокруг было серым, кроме ржаво-красной прибрежной полосы.

Эдди задумался. Может, он ошибся? Исенджи могли легко приспособиться к изменению количества кислорода в воздухе, к умеренному климату, но они не дышали кислородом. Их родной мир был много холоднее, более суров, и в атмосфере его имелся огромный избыток серных испарений, поэтому не было никакого смысла искать тут зеленые или голубоватые растения. Подобная растительность, если бы она и существовала, была неестественна для этой планеты.

Но его первые подозрения оправдались. Поверхность мира исенджи оказалась полностью покрыта зданиями. Так что какая там экология, он и вообразить себе не мог.

— Вы можете видеть, насколько необходим нам выход в космос, — раздался голос Юала, министра исенджи. Эдди перевел взгляд на два других экрана дальней связи. Один из них показывал переводчика юссисси, чем-то похожего на мангуста, который без необходимости не появлялся и не выходил на связь, другой заполнила… скажем так, пиранья на паучьих лапках. Исенджи не были симпатичными с человеческой точки зрения. Что есть, то есть.

— Я поражен, — пробормотал Эдди.

— Теперь вы понимаете, зачем нам организовывать колонию. — Голос Юала был искажен помехами. Казалось, он дышит очень тяжело. И тем не менее Эдди хорошо различал отдельные слова. — Теперь, человек, ты понимаешь наши нужды?

— А вес'хар — воины, зараженные с'наататом, — остановили вас?

— А вы думаете, что это миф? — Юал словно бросал ему вызов. — Думаете, мы знаем недостаточно, чтобы оценить военный риск такой операции? С'наатат — вещь совершенно реальная. И с ее помощью были созданы солдаты, единственная цель которых — сражаться и держать нас подальше от нашего имущества. Мудрые вес'хар, которые так заботятся, как бы не затоптать цветок или не убить животное, в достаточной мере отошли от своих принципов, чтобы сотворить чудовищ из своих собственных людей, дабы те сражались за них. А потом они отвернулись от них.

Эдди едва не подпрыгнул от радости. Он правильно догадался. Но некоторые вещи требовали подтверждения.

— Это была программа генной инженерии?

— Возможно. Мы не знаем, каким образом они достигли таких успехов, потому что мы сами не слишком большие эксперты в этой области. Но смею заверить вас, что с'наатат совершенно реален. Мы захватили одно из существ, зараженных им. Вы можете жечь, резать, травить, инфицировать его, но он не умрет. Он быстро восстановится и изменится. Иногда это происходит очень быстро. Это не та часть нашей истории, которой я горжусь. Скорее я бы назвал все это военным преступлением. К тому же вес'хар настраивают этих существ таким образом, что те готовы погибнуть за них. Так что подумайте об этом, когда станете судить нас.

— А существа, зараженные с'наататом, некогда были вес'хар?

— Да. Но потом они изменились.

Эдди вновь попытался сосредоточиться. Собрать воедино все, что узнал.

— Значит, это вовсе не миф, — пробормотал он. — А что случилось с пленником, зараженным с'наататом? Он в конце концов умер?

— Он пережил воздушное нападение на наш лагерь и теперь живет на Аште с вашими товарищами. Ваш сосед именно тот, кто уничтожил Мджат.

По какой-то причине Эдди не чувствовал триумфа, который должен был бы ощущать, услышав такую историю. Он чувствовал себя так, словно начал заболевать. Он был как охотник, который долгое время преследовал тифа, поймал его, а теперь не знал, что с ним делать.

Начав редактировать интервью с Юалом, он понял, что простой редактурой тут не отделаешься… Чтобы показать это интервью широким массам, требовалось сделать много большее. Из-всего интервью он оставил всего несколько кадров. Вид с орбиты на Эбдж и разговор о боевых отрядах вес'хар, а все остальное он стер из записывающего буфера «Актеона».

То, что он узнал, было слишком важно. Это не для шоу. Дома при тех же самых обстоятельствах он бы запустил это интервью в эфир, ни секунды не колеблясь. Сейчас же у него возникло ощущение, что не стоит этого делать… По крайней мере сейчас и здесь.

Не самое подходящее время взвалить такую ответственность на свои плечи. Он ведь так и не был уверен, что поступает правильно.

Единственное, что ему осталось, так это утешить себя порцией самогона и упиваться сознанием того, что через несколько часов старый Грэм Вилей подкатит поближе к телевизору на своем кресле-каталке, чтобы посмотреть репортаж Эдди Мичаллата.