Город живых отцов

Можно понять, что разговоры об Альфа-пилюле всех взволновали. Что означает снятие сознания? Не грозит ли такому человеку сумасшествие? На это Иона отвечал, что таблетку нужно принимать в присутствии эксперта, ибо проявления освободившегося могут оказаться более чем неожиданными. Ведь освобождение от иллюзий должно породить такую степень свободы, которую нельзя сравнить ни с чем, нам известным.

Вряд ли кто из нормальных людей согласится на утрату своего сознания. Да, мы прячемся в него как полевая мышь в свою норку. Наверное, так мы устроены, что не можем без него обойтись. И даже если предположить, что взамен мы получим другой неизмеримо более мощный инструмент, еще неизвестно как он будет работать и не окажется ли он неуправляемым и слишком сложным для решения простых жизненных задачек.

Дерек понимал, что дело тут вовсе не в пилюле. Пилюля только минимизирует время ожидания и тем самым заостряет ситуацию, делает ее непосредственно неотвратимой. Однако это ситуация, типичная для любой религии и мистического учения, требует ответа на вопросы: что такое объект желаний? что значит «пробуждение» от иллюзий? что значит «истина»? что происходит с достигшим этой цели?

За короткую жизнь человеку нужно ответить на несколько важных вопросов, стоящих перед каждым: кто я? зачем я здесь? зачем всё? Но Альфа-пилюля не дает растянуть подходы к этим ответам на десятки лет, заполненные мазохистским аскетизмом. Страхов было много и разговоров не меньше, однако, чем больше друзья обсуждали идею с Альфа-пилюлей, чем больше она вызывала у всех опасений, тем более привлекательной она становилась. Под конец двое из трех друзей Дерека были уже готовы принять участие в этой авантюре, один – отпал и отошел в сторону, а сам Дерек был в нерешительности.

Двух отважных авантюристов звали Грег и Борис, и они задали Ионе прямой вопрос, может ли он добыть для них эти пилюли и сколько это будет стоить. Ответ Ионы их озадачил: товар бесплатный, и он сможет добыть его для них только при условии, что Дерек примет свою пилюлю вместе с ними. И тогда взгляды Грега и Бориса обратились на Дерека.

Дереку нужно было собрать все свое мужество, чтобы не уступить давлению и не ответить отказом под влиянием того же давления со стороны друзей – как реакция на него. Нет, он должен сам все обдумать и принять решение. Слишком силен был соблазн сделать как тот, так и другой выбор. Вся его жизнь, годы упорных поисков и практик, повисли на паутинке. Ему 43 года, он холост, вернее разведен, у него нет ни перед кем никаких обязательств. Едва ли у него будет еще один такой шанс погибнуть или пробудиться от сна, а сознание избранности сыграло не последнюю роль в его решении.

Грег и Борис прочитали все по его лицу. Друзья обнялись и разошлись, не сказав друг другу ни слова. Все знали о намеченной на другой день пирушке, и Иона был предупрежден.

                              2

Отмечалось сорокалетие их общего приятеля Самсона. Самсон занимал причудливый лофт на одной из богемных улочек города. Неважно, какого города – Нью-Йорка или Мадрида, или Лиссабона, а может быть, даже Москвы. В Москве, правда, нет богемных улиц, но причудливых лофтов – сколько угодно. Впрочем, в Париже, Мадриде и Нью-Йорке тоже больше нет богемных кварталов, а есть кварталы туристов, кварталы Красных фонарей, кварталы правительственных учреждений и банков, спальные кварталы, кварталы бедноты, даунтауны, чайнатауны, маленькие Италии и т.д. и т.п. Куда же подевалась богема? Неизвестно. Слава богу, что кое-где еще сохранились богемные лофты.

Лофт Самсона был необъятный, безмерный, растягивающийся, сжимающийся, силиконовый, резиновый. Он вытягивался и растягивался по мере продвижения по его анфиладам и его наполнения людьми. Потолки, правда, были угрожающе низкими, но зато в лофте было столько комнат, что царь Соломон мог бы спокойно разместить в нем свой гарем, однако он каждый раз попадал бы не к той жене, потому что у него, наверняка, не было бы точной карты лофта. Его картографы заблудились бы в этом лабиринте, не говоря уж о евнухах и самих женах. Представьте, сколько бы там было ссор, женского визга и клочьев рваных волос, включая парики, накладные хвосты и шиньоны. Бедняга Соломон!

Самсон никогда не испытывал трудностей местонахождения, так как у него не было ни одной постоянной Далилы и он жил в той части лофта, в которой находил себя в данную минуту – остальные его не интересовали. Его вообще мало что интересовало. Он считал себя художником, но никто никогда не видел его картин. Зато не было лучшего места для всевозможных сборищ и оргий, длящихся не одни сутки и даже не одну неделю, чем лофт Самсона. Можно сказать, что в этом месте одни праздники сменяли другие в длинном ряду дней, ночей и комнат. Комнаты, дни и ночи образовывали непрерывный континуум, в котором обитали Самсон, знакомые Самсона, знакомые его знакомых и вовсе незнакомые люди, составлявшие большинство на любом сборище, при этом чувствуя себя старожилами и даже патронами этого заведения.