Город живых отцов

Она кричала стоя на столе, и ее ярко-красные лаковые туфли обжигали своими бликами толпящиеся вокруг фужеры и стаканы. Ей возражал тщательно одетый и старательно причесанный господин, сидящий в глубоком кресле и для подкрепления своей мысли размахивающий сигарой.

– Женщина – это точка безумия нашего мира! Мы знаем, какую опасность она в себе несет. Ее не должно быть в мире мужчин. Ее нужно держать под замком и не выпускать на свободу. Ее нужно занимать бесконечной мелкой бессмысленной работой двадцать четыре часа в сутки!

Мужчина старался вклинить свои слова в редкие паузы в выкриках дамы, стоящей на столе, так что у них получался хорошо слаженный дуэт тенора и колоратурного сопрано.

– Позвольте, но зачем так демонизировать женщину. Почему не взглянуть на нее как на кладезь спокойствия и нежности. Вот именно, спокойствия и нежности, – говорил, стремясь перекричать других, рыхлый апоплексичный мужчина, менявший в волнах окружавшего его дыма свое лицо. Сначала оно было вытянутым, потом яйцевидным, потом овальным и под конец – стало круглым и розовым, как надувной шарик на ниточке.

– К черту вашу нежность и ваше спокойствие! Нужно разнести этот мир к чертям собачьим! Уничтожить женщин и мужчин и особенно их детей – этих выродков и недоносков! Только искусство имеет право быть, а все остальное нам не нужно! – взорвался желчный сосед слева и начал бить по физиономии любителя нежности и спокойствия.

Было немало и других бурных и меланхолических высказываний, и все они делались возбужденными голосами крепко выпивших людей, искренне друг другу симпатизирующих. Пили много, не закусывая. Пьянка вступала в самую силу, азарт достиг своего предела. Дерек еще раз зафиксировал, что спорившие были просто статистами сна, возникавшими из дыма, что их обличия постоянно менялись: грузная пожилая дама превращалась в плюгавого господина в очках, тот – в свеженькую девицу лет восемнадцати, а та, в свою очередь, – в усатого спортсмена в зеленой футболке…

Из соседних помещений доносились отголоски разговоров, взрывы смеха и крики негодования, кое-где дело принимало серьезный оборот, откуда-то долетали угрожающие возгласы и стоны, где-то звучала музыка. Неожиданно в мирный спор окружавшей Дерека компании ворвался вопрос появившегося откуда-то тщедушного старичка:

– Господа, не подскажете, где здесь пещерка?

Никто не мог помочь старику в поисках искомой пещерки, и, убедившись в этом, он ушел в открытую дверь, откуда, чуть не опрокинув его, ворвался растерянный богатырь чуть ли не двухметрового роста, кричащий на бегу:

– Скажите скорей, где здесь церковь, ведущая к пробуждению?

На этот вопрос тем более никто не знал ответа, и богатырь побежал дальше. Не успел он испариться, как появился плотный лысый мужчина, одетый в борцовскую майку. Он все время оглядывался и повторял одну и ту же фразу:

– Мне нужен учитель, который учит, как умирать. Мне нужен учитель, который учит, как умирать. Мне нужен учитель…

Никто не знал, где найти такого учителя, и лысый также удалился. На смену ему, тяжело дыша, вбежали двое бегунов, одетых в розовые трусики, и, перебивая друг друга, почти что одновременно прокричали:

– Мы хотим в казармы!

– Где здесь казармы?

После чего, они убежали, а в комнате уже готовились к своему номеру новые искатели.

Дерек пошевелился. Он вспомнил об Альфа-пилюле, и в сердце у него появилось пространство, похожее на пустой пузырь. Спор о женщинах и искатели пещерок, церквей, казарм и мистических наставников ему порядком наскучили, и он подумал, что неплохо бы ему посмотреть на то, что происходит в других частях самсоновского лофта.

– Эй ты, заткнись! – злобно крикнул ему сидевший напротив него загримированный мужчина с густыми бровями, хотя Дереку казалось, что он ничего не говорил.

4

Дерек начал настойчиво пробираться к одной из дверей, за которой, как ему казалось, слышны были звуки старинного струнного инструмента, мандолины или гитары альгамбры. В дверях он споткнулся о стопку книг, и начал их перебирать. Имена авторов сердцу его ничего не говорили: Джонатан Свифт, Эдгар Алан По, Говард Филлипс Лавкрафт, Станислав Лем, Артур Кларк, Роберт Шекли… Бесполезные книги создавали нагромождения, и Дерек ногой отодвинул их с прохода и прошел дальше.

Он вошел в соседнюю комнату и прикрыл за собой дверь, чтобы спокойно послушать музыку, которая действительно там исполнялась. Музыкант стоял на возвышении и был поглощен своей игрой. Согнувшись, он, не отрываясь, смотрел на свой инструмент, бил по струнам, ласкал его деки, припадал к нему и тут же от него отстранялся. Он ничего и никого вокруг не видел, кроме своей гитары, накручивая пронизывающую, проникающую вглубь сознания тему, сомнамбулически повторял ее опять и опять. И присутствующим тоже хотелось отдаться музыке, слиться с ней, стать ею. Только через какое-то время Дерек увидел Грега и Бориса, медитирующих в компании молодых людей с отрешенными лицами.