Город золотой: Йоханнесбург, каким я его знаю

Мало у кого хватает терпения выговорить слово «Йоханнесбург». Чёрные говорят: «Джози» или «Иголи», город золота. На официальном логотипе города указано: «Джобург». Даже у мэра и его бюрократов, при всей их любви к помпезности, редко возникает желание произнести все четыре слога названия. Так «Джобургом» и кличут.

Только белые обычно не жалеют времени на правильное произнесение этого имени. Может, они даже подчёркивают этим, что «Йоханнесбург» – слово европейское, а значит тут, в Африке, они дома. Для них это больной вопрос. Особенно для африканеров, которых раньше называли «бурами». Они, потомки голландцев, шотландцев, немцев и французских гугенотов, дали этому месту такое прозвище – «город Йоханнеса», «Йоханнесбург».

Никто не знает, почему закрепилось именно такое название. Зато хорошо известно, почему здесь вырос город. Не оттого, что тут было красиво, как в Претории, с её речушками и высокими холмами. А потому что сто тридцать лет назад здесь нашли богатейшие месторождения золота. И потянулись в эту пустошь со всего юга Африки искатели счастья. Думали разбогатеть и поскорей уехать отсюда восвояси. Разбогатели немногие. Но многие остались.

Сколько лет стоит этот город на малопримечательных равнинах и холмах! Сколько поколений здесь выросло, сколько людей находили друг друга, женились, старели и умирали! А всё равно неуютно здесь, как будто однажды жители этих лачуг, обитых железными листами, этих домов-«спичечных коробков» для чёрных, этих солнечных двухсотметровых квартир, домиков в тосканском стиле и стеклянных вилл – как будто все эти люди когда-нибудь возьмут и уедут туда, где им милее.

А может, это только я так чувствую? Ведь этот город не стал для меня домом, даже вторым. Мы с ним сторонились друг друга. Я не был здесь счастлив. И все эти годы сидел на чемоданах, готовый рвануть куда подальше.

В Йоханнесбурге мало кого волнует прошлое. Здесь нет традиций. Здесь с лёгкостью сносят, строят и снова сносят. Тем более теперь, когда история для обычного южноафриканца означает лишь историю борьбы. И герои прошлого – только те, кто отстаивал права небелых от посягательств белых.

Считается, что хорошая, полноценная история ЮАР – это с 1994 года, когда состоялись первые нерасовые демократические выборы, и к власти пришёл Нельсон Мандела. Теперь его статуи стоят по всей стране. И главная из них – на площади Манделы в Йоханнесбурге. Туристы ему по колено. Они радостно позируют для фотографий, как карлики рядом с великаном в «Книге рекордов Гиннесса».

Нынешние южноафриканские власти – члены правящей с 1994 года партии «Африканский национальный конгресс» (АНК) – не любят чинить и реставрировать. Зачем беречь следы прошлого, не связанного с борьбой?! Снести ко всем чертям и построить «наш, новый мир». А если нельзя, надо создать что-то альтернативное, сияющее новизной.

Так в Йоханнесбурге мимо раздолбанных электричек, где в вагонах орудуют грабители, подставляя к рёбрам пассажиров велосипедные спицы, а поезда сходят с путей, несутся красавцы-экспрессы для среднего класса. Есть что показать заграничным визитёрам.

В Кейптауне, где интуристов куда больше, говорят про Йоханнесбург: «Это другая страна». Как будто в чистеньком кейптаунском центре не жутковато ходить после темноты, когда гости города отправляются в другие районы или сидят в заведениях, а по тротуарам слоняются личности с тёмными намерениями. Как будто нет у Кейптауна своего района-урода – огромной, стихийно разрастающейся деревни бедняков Гугулету. Как будто у мыса Доброй Надежды ликвидированы вековые противоречия между расами и шокирующая разница между унизительной бедностью большинства и достатком меньшинства. Разве решен там один из основных вопросов для ЮАР: имеют ли белые моральное право жить в Африке и сохранять свою собственность?

Врут кейптаунцы! Все южноафриканцы одним миром мазаны. Просто облик Йоханнесбурга гораздо более африканский. Это пугает, настораживает. Здесь куда проще, чем в Кейптауне, оказаться в кварталах, где вы – единственный белый на пять сотен чёрных.

В первые годы я специально ходил по Йоханнесбургу пешком, чтобы его изучить так же, как города Европы. Многие десятки километров прошёл я по этим разбитым, давно не ремонтировавшимся тротуарам. Бывал и в трущобах, и в престижных кварталах, где просторные участки опоясаны заборами с колючей проволокой под напряжением. И прохожие смотрели на меня с удивлением: «Что делает этот белый на тротуаре? Почему не едет на машине, как полагается белым?» А другие просто улыбались и приветствовали. Так я, выросший в стране, где большинство людей в жизни не сказали двух слов африканцу, перестал опасаться чёрных.

Власти Йоханнесбурга хотели бы убедить туристов остаться в этом городе, а не сразу улетать к пляжам, заповедникам и винодельческим хозяйствам. Но двухэтажный красный туристический автобус, который ездит между основными достопримечательностями города, обычно пустует.