Города в поднебесье

На удивление Нанна ждала меня у каната. Причём, явно довольно долго ждала, судя по синим губам и красному носу.

— Простудишься! — заметил я, выбравшись на уступ.

— Нет, не простужусь. Я редко болею, — тихо заметила девочка. — Фант! Извини меня, пожалуйста, за то, что дураком тебя обозвала… Я не хотела…

— Нан, если обозвала, то наверняка хотела. Иначе бы даже и не стала… — заметил я. — Вот в жизни не поверю, что у тебя рот сам по себе обзывается!..

Девочка виновато вздохнула.

— Ну да, хотела, — кивнула она. — Наверно… Но на самом деле я так не думаю! Ты не дурак…

— Знаешь, в это мне тоже слабо верится… — покачал я головой. — Сначала ты меня в воровстве обвиняла и считала вором, потом называла дураком…

— Ты просто странно себя ведёшь! — расхрабрившись, заявила Нанна.

— Странно себя веду в каком плане? — я усмехнулся. — Пытаюсь выжить и вытащить тебя? Это странно?

— Нет…

Девочка замолчала, а я дал ей время подумать над ответом, но так его и не дождался.

— Ладно, забудь! — отмахнулся я. — Я уже почти не обижаюсь. Есть там чего поесть?

Мы вернулись с девочкой в убежище. Я ужинал, Нанна легла спать, Рубари — тоже. А я полез в книги и занялся расчётами и планированием. На обратной стороне обложки «Особенностей постройки эфирных судов» я начал накидывать схему подъёмного шара, на котором и собирался забраться на верхнее плато.

Можно было, конечно, обойтись и без черканий на бумаге, но мне всегда так легче думается — и я точно знаю, что в этом не одинок. Среди людей многие предпочитают черкать именно на бумаге. Там же я оставлял все свои пометки и предположения. Я так увлёкся, что не заметил, как проснулся мой сменщик — Рубари. Когда он кашлянул у меня за спиной, привлекая внимание, я даже вздрогнул от неожиданности и принялся думать, сколько он уже там стоит.

— Так с-жжёшь ткань! — заметил он, указывая на факел в руке схематичного человечка. — Н-да пл-мя о-о-о-тд-лить. И-и-и… о-о-отк-да ткань?

— С городского дирижабля… — ответил я. — И логосы сферы пустоты оттуда же.

— То д-ло! — одобрил Рубари. — С т-бой п-йду!

Я кивнул, показывая, что не против, а потом достал записки механика с дирижабля и показал ему. Рубари долго вчитывался в строчки текста — где-то кивал, где-то хмурился, но понимал там явно больше, чем я.

— Где взять н-вйю ткань? — спросил он, наконец, и это был его первый серьёзный вопрос.

И самое главное, что к ответу я был готов. Всё-таки не зря периодически думал о том, как и из чего делать аэростат и гондолу…

— На складе Тацы, — ответил я. — Я там работал, и там же хранилась ткань для нового городского дирижабля. Десять мотков: шириной в пасс и по сорок пассов длины. Всего четыре сотни квадратных пассов. А если делать аэростат с расчётом на две сферы, надо всего триста пассов. Нам должно хватить.

Если переводить в знакомые величины, то ткани было на шесть сотен метров площади, а чтобы сшить оболочку, требовалось около четырёх с половиной сотен метров площади. Конечно, будут обрезки, которые в дело не пойдут, но при таком запасе это не критично. Критично было всё сначала считать в метрической системе, а потом переводить в местную…

— Если разогреем воздух внутри до четвёртой отметки, — и да, понятие градусов у них тут отсутствовало, но температуру мерить умели. Просто отметки были другие, — то сможем утащить сорок талантов…

— Н-жна д-ска и-и-из б-л-го д-р-ва? — заметил Рубари. — Н-жен л-гос о-о-о-огня!

— Белое дерево? — переспросив, я дождался кивка, а потом сбегал за одной из лёгких досок, найденных и отложенных в сторону. — Это она?

— Да! — кивнул Рубари.

— Логос огня сейчас в храме, — пояснил я. — Как достать его, я пока не придумал. Там сидит здоровая скамори и не спит…

— Я-а-асно! — снова кивнул Рубари. — П-р-д-м-ем!

— А доски должны быть в подпортовых складах! — заметил я. — У нас на складе был такелаж и ткань. Такелаж отправили в подпортовый склад. Скорее всего, туда свозили всё, что было нужно для нового городского дирижабля. Собрать его можно будет на верхнем плато.

— Н-да п-д-мать! — заметил Рубари. — Т-бе п-спать!

Перед тем как я уснул, ремесленник выпросил у меня ненужные книги и грифель. И последнее, что я видел — как этот бородатый и волосатый медведь сидит при свете очага, склонившись над всеми справочными материалами, что я успел достать, и что-то пишет в книге, высунув от усердия язык.

Проснулся я поздно — засиделся ночью, да ещё и разговор с Рубари… Быстро позавтракав, мы вместе с ремесленником выдвинулись к месту крушения. Зашли на склад Тацы, забрали очередной канат, осмотрели ткань… Попутно мой спутник совершил набег на мастерские, взломав парочку без зазрения совести (вот бы Нанне на это посмотреть!). Я бы тоже, может, взломал, если бы тихо умел. Рубари умел. Отвёртка, согнутые буквой «г» металлические стержни — вот и всё, что ему было нужно.