Города вам на пользу. Гений мегаполиса

Работы Уивера стали образчиком для науки о самоорганизующихся системах; со временем эти идеи открыли новые направления исследований в биологии, технике, физике, кибернетике и химии. Ориентируясь на его труды, Е.О.Уилсон провел новаторское исследование жизни муравейников и создал социобиологическую концепцию «сверхорганизма». Теория сложности сыграла важнейшую роль в разработке метода коммутации пакетов, лежащего в основе интернета. Она же легла в основу модели ценообразования опционов Блэка-Шоулза, которая в 1990-х годах привела фонд Long Term Capital Management на вершину финансового успеха, а затем, в 2000 году, к банкротству; и «гипотезы Геи» Джеймса Лавлока, согласно которой Земля представляет собой самоорганизующуюся структуру. Она применялась даже для анализа прочности социальных связей и в качестве интересного нового инструмента для «картографии» мозга.

Джейн Джекобс одной из первых взглянула на город с точки зрения сложности. Она не была ни ученым, ни архитектором, ни проектировщиком, ни чиновником, но ее мысли о функционировании города, почти интуитивная вера в сложность «организма» улиц оказали большое влияние на нынешнее развитие городов. В своей самой известной работе — «Смерть и жизнь больших американских городов» — она выступает со словом в защиту сложных пространств: «Под кажущимся беспорядком старого города там, где он функционирует успешно, скрывается восхитительный порядок, обеспечивающий уличную безопасность и свободу горожан. Это сложный порядок... Этот порядок целиком состоит из движения и изменения, и хотя это жизнь, а не искусство, хочется все же назвать его одной из форм городского искусства. Напрашивается сравнение с танцем»⁷.

Этот танец Джекобс назвала «балетом Гудзон-стрит», по имени того места, где она жила в Гринвич-Виллидже. Противореча традиционному взгляду на город как на пространство грандиозных бульваров и упорядоченных пространств, Джекобс считает геномом мегаполиса хаотичный уличный пейзаж. Город — это собрание сложных пространств, а не рациональных элементов. Этот причудливый уличный ландшафт — пожалуй, самое важное, и сейчас почти забытое, определение того, что представляет собой город, и именно здесь, во взаимодействии таких разных людей, живущих обычной жизнью и занимающихся своими делами в своем квартале, кроется гений мегаполиса. Если бы градостроители и архитекторы уделяли больше внимания необычным способам реализации сложности и больше думали о жизни улицы, а не видели в ней лишь пустое пространство между зданиями, наши города были бы совершенно иной — и, возможно, еще более приятной средой обитания.

Но проблема со сложностью заключается в ее непредсказуемости: подобно живому организму она развивается неожиданными путями. Итак, если бы мы поместили город в лабораторию, как бы он выглядел? У голландского архитектора Рема Колхаса есть много радикальных мыслей о городе. Работая преподавателем архитектуры и дизайна в Высшей школе дизайна Гарвардского университета, Колхас вместе с коллегами выдвинул идею программируемого города — Римской операционной системы (Roman Operating System, сокращенно ROS). Как отмечает Уивер в одной из своих первых работ, сложная система начинается с удивительно простого набора элементов, поэтому Колхас разбирает город на базовые компоненты, «стандартные части, размещенные на матрице»⁸. В основе этих частей лежат «строительные блоки» Рима — древнего города, первоначально возникшего на берегах Тибра, но затем его модель была распространена на все уголки империи, и поныне ей следуют многие западные мегаполисы.

Колхас надеется добраться до главных составляющих города: того, что необходимо ему для процветания. Но еще больше он хочет показать, как в результате взаимодействия эти элементы претерпевают самые неожиданные изменения. Как и в любой сложной системе, мы можем выявить первичные компоненты, но не в состоянии предугадать, что произойдет, когда они соединятся. Таким образом, элементы города — от арок, храмов и акведуков до принципов шахматной планировки и римского градостроения — развиваются и перемешиваются в городском пространстве. Когда город полностью запрограммирован, отмечает Колхас, остается нажать кнопку «пуск» и наблюдать, как он растет.

Из таких простых частей быстро рождается сложный город. По мере того как отдельные части начинают взаимодействовать, интегрироваться, согласовываться и преобразовываться, возникают новые гибридные пространства, меняется форма и характеристики мест. В каких-то кварталах неожиданно воцаряется порядок, какие-то сообщества живут на грани хаоса. Подобно улью, термитнику или цветку со множеством лепестков город порождает собственную сложность — сложность связей, взаимодействий и сетей. Город — это организм, у него есть свои особые силы, и со временем целое становится мощнее, чем совокупность частей. Сложный город нельзя охарактеризовать только как сумму его частей.