Города вам на пользу. Гений мегаполиса

А величиной этот город вот какой: он квадратный, в округе двадцать четыре мили; все четыре стороны равны; обнесен он земляным валом, в вышину шагов двадцать, а в толщину внизу шагов десять; наверху стена не так толста, как внизу... Стена зубчатая, белая; в ней двенадцать ворот, и у каждых ворот по большому и красивому дворцу; на каждой стороне по трое ворот и по пяти дворцов, потому что тут в каждом углу еще по дворцу. В дворцах большие покои, куда складывается оружие городской стражи.

Улицы в городе, скажу вам, широкие, прямые. Из конца в конец все видно, из одних ворот в другие. Много там прекрасных дворцов, отличных гостиниц, и много славных домов. Все участки земли, на которых стоят дома, имеют форму четырехугольника с прямыми линиями; на участках расположены большие, просторные дворцы с дворами и садами приличествующих размеров. Каждый квадратный участок окружен ухоженными улицами. Таким образом, весь город состоит из квадратов, как шахматная доска².

Сравните это с тем, как описала Гринвич-Виллидж Джейн Джекобс:

На хорошем городском тротуаре этот балет всегда неодинаков от места к месту, и на каждом данном участке он непременно изобилует импровизациями... Вот мистер Хэлперт отпирает замок, которым ручная тележка прачечной была прикована к двери подвала; вот зять Джо Корначча складывает пустые ящики у магазина кулинарии; вот парикмахер выносит на тротуар свое складное кресло; вот мистер Голдстейн располагает в необходимом порядке мотки проволоки, давая тем самым знать, что магазин скобяных изделий открыт; вот жена управляющего многоквартирным домом усаживает своего упитанного трехлетнего малыша с игрушечной мандолиной на крылечке.

Когда я возвращаюсь домой с работы, балет достигает крещендо. Это время роликовых коньков, ходуль, трехколесных велосипедов, игр в укрытии, которое дает крыльцо, в крышечки от бутылок и в пластмассовых ковбоев... Большей частью ночью звучит веселая скороговорка — остаточные обрывки вечеринок; а часа в три утра может раздаться пение, очень даже неплохое, кстати.

Всегда, разумеется, что-нибудь да происходит, балет никогда не останавливается совсем, но общее впечатление от спектакля мирное, общий его темп довольно-таки неторопливый. Те, кто хорошо знает такие оживленные городские улицы, поймут меня³.

Мы видим два совершенно разных представления о городе. Марко Поло описывает пространство величественных улиц и дворцов, здесь город — это его материальная форма. Джейн Джекобс и словом не обмолвилась о «ткани» городского ландшафта, для нее он — только декорации к спектаклю жизни горожан. Где же искать подлинный город: в его ткани или в людской суматохе? Наверное, нам нужно найти то, что объясняло бы динамику городского опыта.