Города вам на пользу. Гений мегаполиса

В моем собственном квартале живет многочисленная ирландская община — ирландцы перебрались сюда еще в XIX веке, устроившись работать на железной дороге. В конце моей улицы стоит католическая церковь; по воскресеньям там всегда полно людей. Через дорогу от церкви расположилась мечеть — в нее ходит столько народу, что местный совет уже тревожится о дефиците парковочных мест. Есть у нас и индийский культурный центр. В соседнем квартале обосновались афганцы; они держат магазины на главной улице района. Ежедневно в любую погоду у строительного склада собираются рабочие из Восточной Европы, надеясь завербоваться на одну из многочисленных строек города. Так необъятность глобализованного рынка переплетается с замысловатыми особенностями местного уклада.

Мы живем в эпоху гипермобильности, и лучше всего это видно на наших улицах. Жизнь уже не определяется исключительно местом рождения, и, чтобы найти работу, зачастую приходится отправляться в путешествие — порой дальнее. Если раньше это означало поездку на дилижансе из провинции в столицу, то теперь — перелет через океаны и государственные границы. Таким образом, формирование мегаполисов, мегарегионов и мировых городов будет происходить не где-то далеко, а прямо вокруг вас. Но мировой город совершенно нам непривычен: он требует нового уровня социальной толерантности и смешения людей. В результате город становится не просто тиглем, где встречаются и смешиваются разные культуры, а местом, где рождается нечто совершенно новое.

За последние несколько десятилетий Лос-Анджелес превратился в город латиноамериканцев. По данным переписи 2010 года, 47,7% его жителей составляют выходцы из Латинской Америки и испаноязычные американцы; белых неиспанского происхождения насчитывается 27%, черных — 8,7%, а азиатов — 13,7%. Как отмечает ведущий специалист по городской социологии Саския Сассен, город нивелирует серьезнейшие различия внутри этой группы: Лос-Анджелес часто называют вторым по величине городом Мексики, но и сальвадорцев там проживает больше, чем в самом Сальвадоре. Причем эти группы смешиваются между собой: 14% проживающих в Лос-Анджелесе мексиканцев состоят в браке с представителями других национальностей (в Нью-Йорке и Майами эта цифра возрастает до 50%). Община латиноамериканцев становится «городом в городе», но одновременно Лос-Анджелес все больше латиноамериканизируется, тем самым меняя образ жителя Южной Калифорнии.

В своей книге «Магия урбанизма» Майк Дэвис показывает, как латиноамериканская община изменила географию Лос-Анджелеса, создав собственный анклав в центре, в бывшем главном промышленном районе, тогда как в долинах, на побережье и окрестных холмах большинство жителей по-прежнему составляют «англосаксы». Кроме того, латиноамериканская община концентрируется в определенных отраслях городской экономики: секторе услуг, общепите, легкой промышленности, жилищном строительстве. Районы, где живут латиноамериканцы, меняются: магазины и улицы становятся другими, из окон грохочет музыка, фастфудом торгуют прямо на тротуарах. В пригороде Саутгейт отличия проявляются даже в расцветке домов. Кроме того, община способствует появлению альтернативных общественных пространств: в ткань города теперь вкраплены placitas — маленькие площади. Дэвис отмечает:

Вся Латинская Америка стала динамо-машиной, вновь зажигающей огни на темных пространствах североамериканских городов. В архитектурных и градостроительных вузах ведется много абстрактных разговоров о необходимости «реурбанизации» американских городов, но мало кто замечает, что иммигранты из Латинской Америки и Азии уже осуществляют ее в огромных масштабах¹².

Нынешний Марсель — французский порт на Средиземном море — первый город Европы, где большинство населения составляют мусульмане. Это произошло в результате значительной иммиграции из Северной Африки и стран Магриба. Давно уже ходит шутка: Марсель — это первый африканский этап знаменитого ралли «Париж-Дакар». Но, гуляя по городу, подмечаешь не только эту особенность. Оказавшись в районе Старого порта летом 2012 года, я почувствовал, что Марсель ищет новую идентичность сразу на нескольких разных уровнях. К тому времени его уже объявили «культурной столицей Европы» 2013 года, и город активно к этому готовился. Исторический центр, некогда славившийся «колоритом запущенности», превращался в крупнейшую пешеходную зону Европы. Старые здания — символы былого величия — подновляли и чистили. Марсель — оживленный порт, видавший лучшие дни, — преобразовывался в «исторический заповедник», отринувший последние десятилетия своей истории.