Города власти. Город, нация, народ, глобальность

Современная монументальность в узком смысле статуй, триумфальных арок, аллегорических и иных скульптурных символов, пантеонов и колонн имеет европейские греко-римские корни, а портреты, используемые во время шествий, – христианско-европейские. У монументальности были свои периоды расцвета – императорский Рим и Париж XIX в., – но она все еще с нами и по-прежнему способна вызывать гражданские чувства. Этот символический репертуар был экспортирован в Новое время в другие цивилизации, так что его относительный дефицит в той же Восточной Азии следует интерпретировать в контексте его инородности. И в то же время мавзолеи и могилы, наделенные определенным символическим значением, входят в наследие всех азиатских культур.

Топонимия

Городские смыслы формируются также путем наименования улиц, мест, зданий и институтов, т. е. посредством топонимии. Официальное именование улиц стало европейской практикой после Средневековья. Первоначальные местные названия говорили о ремесленниках и лавках, которые имелись на такой-то улице, об особенности естественного месторасположения или же о каком-нибудь колоритном обитателе квартала. Сконцентрированные в одном месте общенациональные и городские власти больше интересовались вопросом репрезентации.

Первой известной в таком качестве улицей стала, вероятно, Виа Джулиа в Риме, названная по имени великого римского планировщика начала XVI в. папы Юлия II. В Лондоне начиная с правления Генриха VIII были заложены несколько Кинг-стрит, не слишком больших. В 1765 г. был принят закон, согласно которому все улицы и площади должны иметь название и соответствующую табличку[39]. В Париже официальные названия начали появляться в XVII в.: сначала они давались по именам членов королевской семьи, но потом и по именам государственных деятелей и первых слуг короля – Кольбера, Мазарини, Ришелье. В XVIII в., до Французской революции, уже были улицы, названные в честь глав гильдий и городских лидеров, а после 1728 г. был выпущен полицейский указ, согласно которому все парижские улицы должны иметь табличку с названием[40]. В 1630-х годах мысль об официальном именовании улиц проникла в новую и влиятельную (хотя и ненадолго) столицу Стокгольм, где регентское правительство начало с того, что увековечило себя в Regeringsgatan (Правительственной улице).

Позже эта практика распространилась по всему ареалу европейских империй и проникла в республиканский Пекин[41], но так и не закрепилась в Японии, в которой сохранилась адресная система квартального типа. В противоположность коммунистической Европе, именование (или переименование) улиц не было особенно важным для коммунистического Китая, хотя иногда такие случаи и бывали. В 1990-х годах Всемирный банк составил руководство по именованию улиц, ориентированное по большей части на Африку.

В Вашингтоне основные проспекты названы по американским штатам, больше всего из них выделяется Пенсильвания-авеню, за которой следует Нью-Йорк-авеню, связывающая Капитолийский холм с Белым домом. Современная американская страсть к топонимии аэропортов, больниц, университетских зданий и т. п. распространилась, видимо, сравнительно недавно. И именно в американских городах впервые стали применять весьма прагматичный способ именования улиц с использованием алфавита, как в Вашингтоне.

Некоторые методологические проблемы

Смысл города нельзя полностью понять, основываясь исключительно на имеющемся городском пейзаже, каким бы острым ни было урбанистическое зрение. Большинство городов довольно стары, а это значит, что они состоят из многих слоев пространственного планирования, относящихся к разным временам, а потому и из множества проявлений смыслов. В большинстве отдельных моментов времени города следует интерпретировать диахронически. Необходимо погрузиться в историю города и в планы города, и не только в реализованные, но и в те, что так и остались на бумаге. В целом современные города следует рассматривать с точки зрения культурной геологии. Городские тексты нужно расшифровывать в архивных контекстах, используя привилегию историка перед археологом.

Осло являет собой прекрасную иллюстрацию необходимости держать в уме исторические наслоения при интерпретации современного городского пейзажа. Центральное, возвышающееся над остальными здание современного Осло – это королевский дворец, построенный в XIX в. для губернатора шведского короля, однако современным центром власти является парламентское здание стортинга на главной улице ниже дворца. Конфигурация двух этих зданий говорит нам кое-что интересное о переходе от шведского королевского правления к норвежскому парламентскому, но было бы ошибкой считать ее информативной подсказкой касательно власти в современной Норвегии.