Города власти. Город, нация, народ, глобальность

Мы уже обращали внимание на многозначность архитектурных стилей. Даже анализируемые в политическом ключе архитектурные формы не всегда можно понять, основываясь на общих принципах строительства. Например, прозрачность ныне интерпретируется как качество демократического правления, а потому и демократической архитектуры, что подчеркивается в самопрезентации парламентского комплекса Евросоюза. Однако есть знаменитый пример итальянского фашистского модернизма: Каза-дель-Фашио в Комо, построенная Джузеппе Терраньи, – легкое четырехэтажное здание с большими стеклянными дверьми, открывающимися на площадь, и большими окнами. Оно должно было демонстрировать прозрачность фашизма как «стеклянного дома», в котором «нет препятствий между политическими руководителями и народом»[42].

Национальная власть и пути к современным национальным государствам

С политико-культурной точки зрения на всемирную историю развитие национальной власти и национальных государств представляется важнейшим историческим водоразделом и, по сути, ключевым политическим аспектом Модерна. К 1700 г. в мире не было ни одного государства, которое бы представляло себя в качестве государства суверенной власти нации. Британия, в XVI в. осмелившаяся претендовать на национальный статус[43], после небольшой республиканской интерлюдии снова стала управляться посредством династической монархии, а революционное соглашение 1688 г. было компромиссом двух донациональных монархических принципов. Принцип тори предполагал, что «король является источником любого правосудия и всей власти», тогда как принцип вигов, который получил преимущество, указывал на то, что «король Яков II… нарушив изначальный договор между королем и народом… тем самым отрекся от правления… и оставил трон пустовать»[44]. Нидерланды к тому времени представляли собой конфедерацию городов и местных сообществ, составленных из семи Соединенных Провинций.

Сегодня же все государства, за исключением Саудовской Аравии и эмиратов Персидского залива, позиционируют себя в качестве национальных государств. Главной темой этой книги как раз и является то, что значила для городов и городских репрезентаций власти эта глобальная трансформация политической власти, которая не ограничилась провозглашением национальных государств.

Национальная власть, национальные государства и национальные столицы – все это особые феномены, отличающиеся от гораздо более исследованных и дискутируемых тем национальной идентичности и национализма. Национальные идентичности являются частью обширного поля «инаковости», т. е. различения «нас» от «них», и в таком качестве у них довольно старые корни. Национализм относится к секулярному идеологическому полю различных «-измов», возникших в Европе после Французской революции[45].

Национальная власть – это концепция легитимной власти, которая отказывается от прежних концепций «божественной благодати», «небесного мандата», происхождения, как в случае княжеской династии или же олигархических regimentsf"ahigen Familien (семей, способных к правлению, как они назывались в швейцарских городских кантонах), а также возраста-и-происхождения, как в случае племенных старейшин. Движение за национальную независимость от империй началось в Северной и Южной Америках около двух столетий назад и стало главным моментом истории ХХ в. Именно в этом смысле национальная власть является политическим ядром обширной культурной трансформации, которую мы называем Модерном. В принципе, нация – это население определенной территории; национальная власть и национальный суверенитет представляли собой ее претензию на правление. Длительное время к этому населению относились по большей части лишь взрослые мужчины, не состоявшие в крепостной зависимости, которые установили сцену для последующей борьбы вокруг вопроса о том, кто именно является членом нации. Национальное государство – это практическая институционализация национальной власти. Если говорить в категориях города, борьба за национальную власть была сосредоточена на превращении княжеского Rezidenz-города, олигархического купеческого города, религиозного центра (например, Рима) или центров имперской/колониальной власти в национальные столицы. В белых доминионах Британской империи национальные столицы были построены в качестве политической замены колониальных столиц.

Модерн, национальные государства и четыре их основные исторические траектории