Городская рапсодия. Стихи. Рассказы

Вижу я в окне своём сосны вековые.

Сосны одинокие, сосны голубые.

Может я останусь здесь , выйду в поле в слякоть

Буду звать весну в село , да от счастья плакать…

Умирать привыкаем

Умирать привыкаем

Не медля,

напористо.

В проклятой чужбине

и в милом отечестве.

Нас в пепел стирая,

подмяла

под лопастью,

Машина кровавая – человечество.

Слабеть привыкаем,

Сезонами,

пачками…

Мы двигаем время,

старясь безжалостно.

Игра роковая.

И руки

не пачкая,

Нас кто-то пошлет в преисподнюю

жариться.

Мы врать привыкаем.

Надменно

безвременно,

Покуда от совести шрот

не останется.

Но смерть выбирает

И принявших бремя,

И кучку с паршивыми

псевдо повстанцами.

Молчать привыкаем

Трусливо,

расчетливо-

Быть может от счастья кусмище

отвалится.

Мы жить забываем.

А время песочного,

Уж нет в наших житницах, чтобы

раскаяться.

Мы жить привыкаем,

Веками проверено-

Когда умирать нам пора

научиться бы…

И мы привыкаем.

И ропщем уверенно,

Что каждый обманут

бессмыслицей был.

Умирать привыкаем

Не медля,

напористо

В проклятой чужбине

и в милом отечестве.

Нас в пепел стирая,

подмяла

под лопастью,

Машина кровавая – наше невежество.

Пес

Жил-был невзрачный и преданный пёс,

Много он зла от хозяина снес.

Плохо кормили, бывало и били.

В общем-то, пса никогда не любили.

Клички уж, пса и не помнил никто.

Словно он место пустое, ничто.

В будке дырявой, на улице жил.

Верой ,хозяину, правдой служил.

Так и состарился пёс шелудивый.

Только хозяин его нерадивый,

Как-то увидел что пёсик ослеп,

Нюхом стал слаб, да не жалует хлеб.

Пёс вдалеке виновато лежит,

Водит ушами -ещё сторожит!

Грозно хозяин к нему подошёл:

"Что в тебе толку, ослепший осёл?!

Вора пропустишь , да хлеба не впрок.

Видно у годности кончился срок!.."

Глаз не поднявши, весь вечер во мгле,

Пес шелудивый сидел на земле.

Утром из дома выходит хозяин-

Пёсик от счастья, хвосточком виляет.

Хватит общипанная шкурой трясти!

Нынче решил я тебя увезти.

Садит в багажник он пса и молчит.

Сердце собачье от боли кричит.

Больно расстаться с хозяином псу.

Вороны каркают громко в лесу.

По лесу шли далеко-далеко.

Здесь привяжу я тебя на покой.

Подлый хозяин по снегу бредёт,

Пёсик безропотно рядом идет.

Грозный хозяин от важности вспух.

Вдруг оступился …и под воду "бух"!

Плавать хозяин совсем не умел.

Только "Тимошка !" – он крикнуть успел…

Тонет хозяин, от страха дрожит.

Храбрый Тимошка на помощь бежит!

Лает, как будто ещё молодой:

"Не бойся, хозяин !Тимошка с тобой!"

Шею подставил, а ну-ка держись!

Ради тебя я отдам свою жизнь.

Пёс и на миг сомневаться не стал.

Спас его. Горько хозяин рыдал…

Как же я, старый дурак, зачерствел,

Лучшего друга в судьбе проглядел!

Видно богатства не те собирал,

Чёрт бы меня ,лиходея побрал!

Пёс обзавелся в дому уголком,

Миску имел каждый день с молоком.

Только он стал равнодушен к еде,

Видимо, пёс простудился в воде.

Поздно!…Тимошку уже не спасти!..

Как же хозяину горе снести?!

Долго друг другу смотрели в глаза.

Тихо стекала по морде слеза…

Я в старой рубашке

Я в старой рубашке, в поношенных джинсах,

Иду по ступеням, держась за перила.

Я жизнь измеряю в деревьях и птицах.

И чувствую счастье, истратив чернила.

На завтрак овсянка, пробежка, водица,

И труд беспокойный, как жерло вулкана.

Закаленный разум огня не боится-

Как масляный штрих не боится изъяна.

Мне вовсе не стыдно! Я в старых штиблетах.

Я совесть, на моду и блажь не меняла.

Я жизнь измеряю в друзьях и рассветах.

А их, я особенно, много теряла.

Пусть шляпа из фетра, видавшего, виды.

По мне – этот хлам не мерило успеха.

Я жизнь не потрачу на ложь и обиды,

Видавшему войны – курок не помеха.

Я старой рубашке в поношенных джинсах.

Держась за перила, бегу , вдоль ступенек.

Я жизнь измеряю в деревьях и птицах!

На счастье не клею придуманный ценник.

Чего ты ждешь?

Чего ты ждёшь?

Раскатисто и громко

Как эхо, продолжается

война.

Грохочет дождь.

И в острых как иголка,

Холодных каплях, грусть

заключена.

Прошу тебя,

Давай покончим с этим!

Лучи скупые стынут в кронах

сосен.

И пусть летят,

Расплавленные летом,

Оставшиеся дни, перетекая

в осень.

Ты долго спал.

Теперь к греху навек,

Ты как монах к бессоннице

прикован.

И ты упал.

Как глупый человек,

Переживая прежний опыт

снова.

Оставим страсть

На сцене водевилю.

Уж сердце этим ядом давно

обожжено.

Попробуй встать!

Хулой не изобилуй.

На треснувших подмостках полжизни

сочтено.

Почти финал.

И жизни окаянной,

Итоги наконец

подведены.

Ты старость ждал.

Чтоб с отговоркой странной,

Пить из бокала горечь

тишины…

Я заберу немного

Жалкая пара туфель, старая вешалка, хлам.

Стулья без ножек, мольберт, пыльные кучи книг.

Больше меня здесь нет. Боль от меня ушла.

Я заберу немного… Только свой черновик.

Я заберу не память. Двери в нее запру.

Чистый нетронутый лист, легче чем, груз старья.

И в свой вагон с перрона, сквозь ополчение струй,

Я занесу немного – свежую ночь декабря.

Я ухожу бесстрастно. Утро сменяет тьму.

В прошлом багаж оставлю, сердце свое скрепя.

Я забрала , что меньше: мудрость и слух к уму

Так оставляя много: худшую часть себя.

Меняется твой взгляд

Меняется твой взгляд от судорог истомы.

Подергивает мускул, и клокочет кровь.

И наш роман, как классика, знакомый,

Уже понятен всем…рождается любовь.