Городские истории

Второе кресло было куплено им в момент отгрузки первого из магазина. Он сел в первое кресло, зашуршал пузырчатым целлофаном, стиснул зубы. Звук, издаваемый целлофаном, был неприятен ему. Возможно, целлофан еще и пыльный. Но ощущение комфорта и удобства свело его опасения к желанию продолжать сидеть в кресле. Он думал: «Если кресло предназначено ей, то надо купить второе для себя. Если ей так оно понравилось, значит, Она не будет скакать у меня по коленям. У меня появится личное пространство. Удобное и комфортное, ведь ей не захочется уходить из нового кресла хотя бы первое время».

– Я беру два, – произнес покупатель вслух.

– Идите оплачивайте, – отозвался грузчик. – Буду упаковывать второе. У вас большие площади? – Грузчик с грохотом стал двигать первое кресло в сторону.

– С чего вы взяли? – удивился Он.

Грузчик разматывал целлофан для второго кресла и не ждал вопроса. Разогнулся и удивился.

– Так ясен день! Вещи-то объемные.

– Разве?

Он стал ходить вокруг уже оплаченного кресла, и глаза как раскрылись.

Два огромных блюдца на постаменте. В ее комнатке они конечно станут. Только тогда ей придется с них прыгать (образно) на кровать и к двери, на балкон и кухню. И все же он их купил. Не хотелось ему отказываться от личного пространства. На расстоянии Он мог общаться с ней, с легкостью говорить, смеяться даже. Мог разглядывать ее кошачьи ужимки, гримаски, потягушки, и они в нем пробуждали желание. Обычное мужское желание, которое Он тут же второпях утолял, боясь упустить. За этим Он приходил сюда. Стоило ей к нему прилипнуть после соития со всей своей напускной нежностью и любовью в словах, как Он считал, ему становилось душно, тесно, темно в ее объятиях. И губы у нее мокрые, и телевизор за ней не видно, и коленки оставляют на его ногах синяки, и вообще ему пора идти. Вставал и уходил, оставив ее за привычным уже занятием – искать и придумывать оправдания его такого поведения. Она старательно их искала и находила первое время, потом стала выдумывать, а выдумывать она была мастерица. Например. Если содержание просмотренного фильма вызывало у нее сожаление, она могла тут же после сеанса спешить в свои пятнадцать метров сталинской кладки. Там она принимала душ. Обязательно. Чтобы смыть даже воздух, прикасающийся к ней, в котором происходило на экране то, что ей не нравилось. Громоздила подушки и подушечки вокруг себя в кровати, задергивала шторы, тушила свет и прокручивала фильм в памяти, но уже с изменениями, повинуясь своим фантазиям. Это занятие приносило ей большее удовлетворение и более яркие впечатления, от которых порой она испытывала внутри себя то, что не испытывала при соитии с ним.

Ей тридцать пять лет! Некоторые женщины в эти годы выглядят на двадцать пять плюс пять. Она так не выглядела. Она не посещала фитнес-клуб, не ходила в бассейн, не делала утреннюю зарядку, не имела напольных весов. Она любила шоколад, свежие булочки, сметану и вкусный вредный черный чай по утрам. На обед Она могла сделать повторение утреннего меню. Любила носить носки вместо домашних тапочек, заплетать по нескольку раз в день косу разными способами и не носить лифчик дома. Грудь свою Она терпеть не могла из-за ее размера, формы и тяжести. Конкретная пятерка дынеобразной формы. Грудь колыхалась при ходьбе без лифчика и заставляла ее горбиться. И это постоянное ощущение того, что хочется отстегнуть, снять, отвинтить и выбросить! Слава богу, что рост хороший, как-то скрадывает. Женщине было невдомек, что полнота ее была вкусная, как те продукты, которые она предпочитала.

– А ты не смотри на них.

– На кого?

– На носки, – ответила Она ему со своего нового кресла и поддернула беленькие растянутые носочки на ногах. Ответила таким же ровным и безликим голосом, каким и Он разговаривал с ней. Если вы имели возможность наблюдать в открытом пространстве степи на расстоянии взгляда волнистые передвижения теплого воздуха вдоль линии горизонта, то это природное действие очень похоже на диалог двух представителей разных полов в комнате.

Он сегодня сердился. Любовница после покупки долгожданного кресла перестала быть подвижной, перестала потягиваться, ворочаться, менять позу, как это Она делала в старом кресле. Теперь Она могла полчаса полулежать в нем и не сменить положения тела. У него не возникали мужские желания из-за этого, а время тикало, и стрелки часов приближались к цифре семь. Времени, после которого Он должен быть дома. Там его семья ждет к ужину. Жена и двое взрослых сыновей.