Городские истории (СИ)

- Пока не приобрёл, – она поморщилась, повторив за ним это слово, с некоторыми нотками сарказма, и смерила его мрачным, неприязненным взглядом. – Поживёшь в нашем доме. Телефонами мы обменялись. Я должна знать, где ты будешь жить и чем заниматься. Если нужно содействие в учёбе или трудоустройстве, ты должен обратиться ко мне, а не шататься неприкаянно по улицам. Понятно?

Костя озадаченно моргнул, принимая информацию, и запоздало кивнул, под вопросительным взглядом своей новой альфы.

- Простите, я не совсем понимаю. Какие занятия считаются допустимыми для бет в этом городе? – Он уже понял, что вряд ли от него будут требовать ублажать альф во всех смыслах, периодически выполняя функции бесплатной домработницы, но хотелось сразу уяснить границы своего нового положения. Слишком много глупой надежды всколыхнуло в нём это предложение «содействия в учёбе и трудоустройстве».

И слишком хорошо он усвоил тот жестокий и заслуженный урок, который преподала ему жизнь: он совсем не ценил своё место в МГУ, куда его пристроили родители, на несложный факультет психологии и связей с общественностью – можно было вообще не напрягаться, изредка сдавая какие-то пространные эссе, которые он заказывал у ботаников пачками на карманные деньги. Посещением лекций и семинаров он тоже не особо заморачивался – знал, что никто его не отчислит, получит он свой диплом, и устроят его родители на какую-нибудь непыльную работёнку. Когда в стае Сосновского, после первого обращения ему разъяснили его новое положение, при помощи всего ассортимента новых ощущений, от ментального давления альф до физического принуждения и показательного подчинения, он слишком многое переосмыслил.

Когда ему стало позволено только обслуживать альф, выполнять чужие приказы, не поднимая глаз, не принимать никаких решений в своей жизни – он с тоской вспоминал, как опрометчиво он отказывался от шанса получить нормальное человеческое образование. Которого в Москве бетам вообще не полагалось.

- Ты тупой или издеваешься? – Костя поёжился от волны раздражения, полыхнувшей от Екатерины на его осторожный вопрос. Он хотел уже, по привычке, извиниться, если его вопрос был неуместен, но она продолжила свою мысль холодным, жёстким голосом. – Ты слышал правила клана. Запреты у нас общие для всех, и для альф, и для бет. Не нарушать человеческие законы. Отдельно идёт запрет на работу в силовых структурах, но для бет, если никаких других вариантов нет, допускаются исключения, и не на руководящих должностях. В остальном никаких запретов и ограничений не было. Ты предлагаешь тебя за ручку везде поводить, или в состоянии сам определить сферу деятельности, которая тебе по душе?

- Простите, – тихо ответил Костя, отводя взгляд, и привычно склоняя голову перед своей альфой. – Я просто хотел уточнить, нет ли каких-нибудь ограничений от вас лично. Если это возможно, я хотел бы продолжить обучение. Я был на втором курсе, когда… – он тяжело сглотнул и прикрыл глаза. – Слишком резко всё оборвалось. Я не смел мечтать, что снова смогу учиться или работать по-человечески. Жить по-человечески. Простите, если я раздражаю вас вопросами. Я не нарушу ни одного вашего правила.

*

Костя долго не мог привыкнуть к этому новому развороту в своей жизни. Долго не мог поверить, что здесь всё действительно по-другому. Как небо и земля.

После первого полнолуния в Санкт-Петербурге, когда ему довелось испытать удивительное и неизведанное ощущение свободы – бегать в волчьей форме по лесу, охотиться на таких вкусных зверей, купаться в лунном свете на свежем воздухе – это было непередаваемо. Он привык ждать полнолуния с обречённостью, с безнадёжной тоской – очередной выворачивающей душу пытки в тесной клетке с серебряными решетками, вместе с другими бетами, а когда магия луны отступала, возвращая контроль и возможность вернуться в человеческий облик – жестокого и болезненного соития с альфой. Как он был благодарен судьбе в такие моменты, что его, личного бету Гери, никакой другой альфа не смел тронуть, по крайней мере, без специального разрешения! Что делали с общими бетами, он знал слишком хорошо.

Он не думал, что здесь всё будет настолько по-другому. Не смел и мечтать. И впервые за последние четыре года поймал себя на мысли, что всерьёз начинает на что-то надеяться. На возврат к нормальной жизни.

Денег от продажи московской квартиры хватило на небольшую студию недалеко от центра и на первый год обучения в СПбГУ, куда он благополучно восстановился на второй курс. Даже направление не стал менять – так и оставил «Связи с общественностью» – сейчас с этой ситуацией для оборотней пиарщики были прямо очень актуальны. А он собирался приносить пользу своему новому клану всем, чем мог, в ответ на такое отношение.