Городские легенды

– Трындеть не надо, Веста! Ты ничего не сделала бы ради меня, особенно если бы это навредило тебе.

– Ты думаешь, этот слизняк мог навредить мне? А не много ли чести?

– Мог и навредил, – отрезала Римма. – Это из-за него я до сих пор жива, и ты не можешь не понимать этого.

Все было не так однозначно, но в чем-то Римма была права. Связав ее с Данилом, Вест сама себе усложнила задачу. По одному каждому из них было бы труднее справиться с этим: они были запуганы и растеряны. Данилу не хватало знаний, Римме – физической силы и выдержки.

Однако Вест объединила их, помогла им дополнить друг друга и этим навредила себе. Зачем?

– Почему ты не могла просто оставить его в покое? – настаивала Римма. – Ненавидишь меня – пожалуйста, купайся в своей ненависти, но его ты зачем в это втянула, идиотка психованная?

Вест подалась вперед и наотмашь ударила сестру по лицу. Пощечина была сильной, и хотя у Риммы получилось не упасть, удержаться на коленях, она все равно была вынуждена опустить голову.

– Не зарывайся, помни, с кем разговариваешь! – прошипела Вест, снова двумя руками обхватывая книгу.

Ведьма контролировала ситуацию не так идеально, как пыталась показать. На щеках Вест выступил нездоровый багряный румянец, ее трясла лихорадочная дрожь. Проклятье иссушивало ее изнутри, если бы так продолжилось и дальше, она могла и не выбраться из этого подземелья живой.

– А с кем я разговариваю? – с вызовом поинтересовалась Римма. – С сестрой, которая мечтает стать воровкой? Да уж, мое уважение к тебе не описать словами! Не уходи от ответа. Зачем ты полезла в его жизнь? И не говори, что это из-за меня, что ты хотела помочь мне, побаловать меня – и далее по тексту. Ты бы ради меня пальцем о палец не ударила, тебе нужен именно Данил!

– Ты правда не понимаешь? – ухмыльнулась Вест.

Еще один охранник повалился на землю, на ногах остался только один. Силы Вест были на исходе, но сама она словно и не замечала этого.

– Тогда посмотрим, не окажется ли твой возлюбленный сообразительней тебя! – заявила ведьма.

Она отошла от Риммы и приблизилась к стене, к которой был прикован Данил. Он невольно напрягся, хотя и понимал, что ничего не сможет сделать в таком положении.

Зеленые глаза, обращенные на него, были глазами змеи.

– Ну а ты что скажешь, Ромео?

– Скажу, чтобы катилась к дьяволу. Там хватит подходящей для тебя магии, вперед!

– Какой грозный! Рыцарь на страже своей прекрасной принцессы!

– Не скажу, что мне не важна Римма, но тебе я бы вмазал и просто так, – холодно указал Данил.

– Очень страшно, – оценила Вест. – Но ты и правда не видишь причины? Той нити, которая вас связывает?

– А есть причина? Сумасшедшим она вообще нужна?

– Как же я могла забыть… Ты ничего не помнишь! Моя оплошность, извини, малыш. Пора это исправить, должно получиться забавно!

– Что?..

– Вест, стой! – крикнула Римма.

Но было уже поздно. Вест сделала еще шаг к нему, теперь ее лицо, злое, состарившееся до срока, было совсем близко. Данил и опомниться не успел, когда она поцеловала его.

Хотя какой это был поцелуй? В поцелуе должна быть хотя бы капля любви или симпатии. В их случае, обе стороны презирали друг друга и не скрывали этого. Данил ее ненавидел, она знала об этом, да и ведьму к нему по-настоящему не влекло. Но она все равно прижалась к его губам своими сухими, болезненно горячими губами, и он почувствовал, как ее пальцы касаются его висков.

А потом мир исчез – но не полностью, он, потемнев, лишь сменился другим миром.

Данил все еще был собой, но другим собой: намного младше… почти на полжизни младше! При этом его сознание сочетало память двух людей одновременно: мужчины, который все эти дни оставался рядом с Риммой, и шестнадцатилетнего мальчишки.

Все наконец-то обрело ясность. Исчезло чувство дежавю, сменившись полнотой памяти. Пропавшие кусочки мозаики вернулись, чтобы стать на свои места. Он знал Римму – ту девочку со старой фотографии, которая показалась ему смутно знакомой! Он не просто знал, он любил ее. Они были одноклассниками, сначала невидимыми друг для друга, потом – друзьями и, наконец, влюбленными.

Он не знал, почему выбрал именно ее, он никогда не задумывался об этом. Данилу все казалось естественным: она, потому что она. Потому что она такая – с ее необычными глазами и застенчивой улыбкой. Потому что когда она смеется, у него на душе теплее, потому что она понимает все его шутки. С ней можно говорить о чем угодно, и она поймет, как никто другой. А даже когда они не говорят, ему нравится смотреть на нее и не думать ни о чем на свете.

Потому что он был для нее первым – и она была первой для него. Данил не болтал об этом, даже ей, кажется, не сказал, но сам-то он знал. Он не готовился к той ночи, но все сложилось само собой, и они были счастливы. Он любил ее и не хотел расставаться с ней, его смешили все эти «Зачем тебе такая?», «Найдешь получше!», «Вам всего по шестнадцать, какая может быть любовь?»