Городской романс

Календарные годы проходят — обузданный скоп.
Посмотрите на время — оно-то давно на пределе.
Предприимчивый Ной накликает на разум потоп,
Дабы всплыть поумневшим в исходе грядущей недели.

Колыбельные песни поются под грохот стрельбы.

И баюкают глупых младенцев, не видящих выси.
Календарные песни утратили привкус судьбы,
Колыбельные годы устало текут за кулисы.

Этот век копит страх, под копирку кладя колоброд,

И, устав трепетать на ветру, золотистые листья
Ждут дождей, жадно ждут, ожидают потопа вот-вот,
Дабы всплыть без шуршанья над глубью пророчеств и мистик.

Колыбельные страхи ложатся в подушки бойцам,

Корабельные снасти скрипят за страстями дележки
Океанов, и сумрачный голос больного певца
Отдается в лорнетах, лафетах, лопатах и ложках.

Только что нам напевы — о них не ударишь и лоб!

Только что нам моря, коль на удочках нету наживы!
Мы кричали давно: «Наплевать! После нас — хоть потоп!»
Добавляя: «Но нет, не сейчас… мы еще как-то живы…»

Корабельные плотники честно готовят ковчег,

Карамельные рты ухмыляются жирно и жадно…
Но надеется Бог, что найдется еще Человек
И научит он нас на воде, как на суше, держаться.

Мы босыми ногами пойдем по потопу вперед,

Оставляя круги, как растущий концерт многоточий,
И из нас до поры ни один, ни один не умрет,
А настанет пора — даже Бог не сумеет отсрочить.

Светлана Томских

На Ангаре

Ах, бабушка, то было не со мной,
и детство здесь мое не проходило.
Уже давно ангарскою водой
твою деревню Остров затопило.

Мембранами — чувствительны, тонки —

дрожали губы у любой старухи,
и, теребя привычные платки,
без надобности уставали руки.

Ах, бабушка, то было не со мной,

и акварель размашистых закатов
высвечивала мрачной полосой
печаль домов, пустеющих, горбатых.

Но кажется мне это все родным,

и кажется, что стоит обернуться —
и отплывут тяжелые плоты
от берегов, к которым не вернуться.

Их медленность неведома воде,

но, торопя плоты своим теченьем,
вдруг станет неспокойно Ангаре
за тяжесть своего предназначенья.

Нина Ягодинцева

Оранта

Две ладони — восход и закат.
Две ладони — жалеть и ласкать,
гладить волосы, косу плести,
к изголовью воды поднести.

Две ладони — кормить голубей.

Две ладони — качать колыбель.
Повторяйтесь, восход и закат,
как молитва на всех языках.

Повторяйтесь, тревога и труд,

помогайте бесстрастной судьбе.
Две ладони друг к другу прильнут
в материнской печальной мольбе.

Две ладони покорно замрут,

и на долгие-долгие дни
материнский томительный труд:
вразуми, помоги, сохрани…

* * *