Городской цикл [Пещера. Ведьмин век. Долина Совести]

…Она шла по темной улице, а он шагал сзади, не выпуская ее из виду. Она села в трамвай – и он ухитрился влезть в него так, чтобы она не заметила. Она вышла – и за ней Влад; она вошла в парадное, и он вошел следом – неслышно. На третьем этаже открылась дверь, женский голос спросил, почему так поздно, дверь закрылась…

На другое утро Влад купил на почте десять конвертов без марки и тонкую школьную тетрадь. Спустя два дня, снова проводив Анну до самого дома, оставил конверт в почтовом ящике квартиры номер восемь.

«Привет.

Ты занималась хореографией? Ты танцовщица, да?

Учти – философ таращится на тебя, как на шоколадный торт, а ты ничего не видишь. Тебе и не надо видеть. Пусть себе таращится.

Знай, пожалуйста. Если тебе что-то понадобиться – рядом всегда есть человек, который сможет помочь и защитить.

Всегда.

Ну что – мне удалось тебя заинтриговать?

Апрель».

Утром она внимательно вглядывалась в лица однокурсников. Щеки ее казались более розовыми, чем обычно; проклятый философ нюхом учуял ее романтическое настроение, попросил остаться после пары и долго что-то втолковывал, нежно водя пальцем по строчкам Анниного реферата…

«…Эта скотина обязательно будет приставать к тебе перед экзаменом. Если только он начнет паскудно намекать – приколи на свитер любую брошку, или даже просто булавку…

Апрель».

* * *

Он отпер ворота большим нержавеющим ключом. Загнал в гараж машину – колеса то и дело пробуксовывали в снегу; почтовый ящик был переполнен, из щели для писем и газет розовым языком торчала какая-то рекламная открытка. Порог, ровно припорошенный снегом, походил на стол под крахмальной скатертью; рифленые ботинки Влада припечатали это великолепие, возвестив тем самым любопытному почтальону, что «этот ненормальный» наконец-то вернулся домой.

Почтальон когда-то даже сообщил в полицию. Он уверен был, что Влад – темная личность, что честные граждане так себя не ведут. Влад подарил участковому книжку своих сказок «Для самых маленьких», и этим инцидент исчерпался, но почтальон с тех пор невзлюбил его еще сильнее и распускал по округе самые гадкие и вздорные слухи. Правда, Влада это вовсе не касалось, знакомых и соседей у него в округе не было, он выбрал этот дом именно за его уединенность…

…Как раз накануне консультации по философии Анна пришла в аудиторию с железной брошкой на свитере. Она казалась подавленной, от румянца не осталось и следа, кто-то из приятельниц нелестно высказался в адрес дешевого украшения, Анна сделала попытку снять брошку – но в конце концов оставила…

Вечером того же дня Влад пришел к философу домой. Дверь открыла жена – дородная дама в полосатом махровом халате. Влад сунул ей в руки желтую, как цыпленок, розу и с улыбкой попросил позвать господина такого-то.

Из квартиры доносились детские голоса; философ вышел, на лице его имелась удивленная улыбка. Даже дома, застигнутый врасплох, он выглядел франтом: на вельветовой рубашке не было ни морщинки, домашние брюки не пузырились на коленях, лестничную площадку заполнил запах одеколона. Влад на секунду увидел себя со стороны – плохо одетый, плохо выбритый юноша с лихорадочным огоньком в глазах; бирюк, сумасшедший, студент-троечник. Кому поверят, если дело дойдет до разбирательств? Ясно же, кому поверят, а кого отчислят по дисциплинарным соображениям…

Он заговорил, глядя в прищуренные голубые глаза философа; с каждым его словом эти глаза суживались все больше. Наконец, его собеседник сделал попытку уйти, не говоря ни слова; Влад двумя руками ухватился за ворот чистой вельветовой рубашки, рывком притянул лицо философа к своему лицу и сказал, глядя в щелочки-глаза, что вот эту морду, которая перед ним, он превратит в кровавый блин на глазах у всех студентов, прямо в аудитории…

Философ не дослушал, рванулся, с треском обрывая воротник, и крикнул жене, чтобы вызывала полицию. Влад подставил ногу, не давая возможности захлопнуть дверь; из дальней комнаты выглянули две девочки, лет восьми и лет двенадцати, испуганно вцепились друг в друга.

– Оставьте ее в покое, – сказал Влад философу. – Или будет хуже.

В коридоре снова показалась дородная дама в махровом халате. Остановилась, внимательно глядя Владу в лицо; обернулась тяжело дышащему, в рваной рубашке мужу:

– Так вызывать полицию?

В ее угрюмом взгляде и тусклом голосе было нечто, заставившее философа полностью потерять самообладание, удариться в ругань, в крик, в визг; только тогда Влад ушел.