Городской цикл [Пещера. Ведьмин век. Долина Совести]

Гран-Грэма не сперли (почему-то Влад в первую очередь опасался за тряпичного тролля). Компьютер был в целости, зато в машине разбили боковое стекло и вытащили магнитофон.

– Соседские хлопцы, – сказала хозяйка.

Ей было неловко, она чувствовала свою вину за случившуюся с постояльцем неприятность, она сразу же вернула Владу деньги за три непрожитых им дня. Влад разбирательств учинять не стал, погрузил вещи в машину и двинулся – со скоростью капли меда, ползущей по стеклу. На ближайшей заправке пришлось отдать все до гроша за бензин и кое-как заклеенное окно; Влад мечтал доползти до большого города, получить деньги со счета и упасть, наконец, на кровать в хорошем гостиничном номере.

* * *

«Дружище, я не могу быть с тобой рядом.

Больше всего на свете я хочу быть с тобой рядом. Но я не могу! Это было бы подло, понимаешь. Я уже убил одного человека, моего друга.

Я – как серная кислота, которая полюбила синицу, маленькую птицу с черными внимательными глазами.

Я ненавижу твоего Славика. Я лучше тебя понимаю, чем он. Я достойнее. Но я – серная кислота, которая любит синицу.

Кроме тебя, у меня нет собеседников. И никогда не будет».

* * *

«– Зачем только я ушла из дома! – плакала Дея. – Дура я, дура, так мне и надо, пусть я умру на этой равнине, будет мне наука на всю жизнь!

Гран-Грэм хотел сказать, что самобичевание на краю Долины Совести – бесполезное и опасное зянятие; он уже открыл рот, но в последнюю минуту передумал и промолчал. Слова Деи не имели большого веса. Это были не более чем слова, сотрясение сухого горячего воздуха; через минуту Дея снова будет довольна собой. Ее совесть – ленивая болонка на поводке, поэтому у Деи, в отличие от двух ее спутников, есть неплохой шанс пересечь Долину без потерь…

– Что нас ждет, Грэм? – обеспокоено спросил Философ.

– Вы часто спрашиваете себя, правильно ли вы поступили. Иногда вы придумываете себе несуществующую вину… – пробормотал Гран-Грэм вместо ответа.

– Со всяким, кто мыслит, это случается, – медленно проговорил Философ.

– Не со всяким, – возразил Гран-Грэм.

– Что ты хочешь сказать?

– Только абсолютно бессовестный, успокоенный и самоуверенный человек может пересечь Долину Совести.

Некоторое время Философ рассматривал облако, застилавшее небо над головой Грэма.

– Обычно в сказках бывает иначе. Только тот, кто добр, храбр, умеет сочувствовать…

– Увы, – сказал Грэм…»

* * *

Третья книга приключений незаконнорожденного тролля шла невыносимо тяжело, не в пример первым двум. Виной ли тому болезни (сразу после отравления Влада свалила еще и жестокая простуда), или тяжело пережитое приключение с Анжелой, или воспоминания об Анне – но тролль со спутниками то и дело увязали как бы в сиропе, говорили ни о чем и действовали неубедительно, Владу то и дело приходилось одергивать их, возвращать на исходную позицию, огромными кусками выбрасывать и переписывать уже готовый, казалось бы, текст.

Промотавшись несколько недель по гостиницам, все еще простуженный, вялый, больной, он вернулся наконец домой. Почтовый ящик был вскрыт и бессовестно выпотрошен; к калитке липкой лентой была примотана записка, но мокрый снег и оттепели почти полностью смыли чернила, и разобрать, кто и чего от Влада хотел, не представлялось возможным.