Городской цикл [Пещера. Ведьмин век. Долина Совести]

Анжела, воцарившаяся на сидении рядом с водителем, подняла и опустила покрытые мехом плечи. Влад рванул дверцу; Анжела сделала движение, желая запереть ее, но было поздно.

– На пару слов, – сказал Влад, тяжело дыша.

– С какой стати? – холодно спросила Анжела. – Я вернула себе свою вещь. Закройте дверь.

– С чего вы взяли, что я болел?

– Разве нет? – спросила она раздраженно.

Влад выпустил дверцу, Анжела захлопнула ее и заперла изнутри. Парень тронул машину, и фургон скоро скрылся из виду.

Влад долго стоял у ворот и глядел машине вслед. Свежий снег засыпал, сглаживал ребристые следы колес на белой дороге.

Нехорошее предчувствие.

* * *

«– Зачем только я ушла из дома! – плакала Дея. – Дура я, дура, так мне и надо, пусть я умру на этой равнине, будет мне наука на всю жизнь!

– Мы не пойдем через Долину Совести, – твердо сказал Грэм. – Никто из нас не имеет шансов пройти ее… Только бессовестный человек, которому не знакомо чувство вины, выживет в Долине. Придется идти обходным путем.

– А наш преследователь? – обеспокоено спросил Философ. – Что, если он пройдет напрямик? Как у него с совестью, ты не знаешь?

Грэм покачал головой:

– Скорее всего, для него просто не существует ни совести, ни ее противоположности. У него нет органа, чтобы испытывать чувство вины – как у тебя с Деей нет органа, чтобы притягивать или отталкивать металлические предметы…

– А у тебя есть? – заинтересовалась Дея.

– А почему, ты думаешь, стрелы с железными наконечниками не берут меня? – удивился Грэм…»

* * *

Сценарий ему не понравился. Слишком прямолинейно, во многих местах упрощенно, сведено к комиксу; Влад сел писать обширное письмо сценаристам, дописал до половины и бросил, решив, что личной встречи все равно не избежать.

Он съездил на почту и наконец-то бросил в ящик письмо к Анне, которое таскал к кармане вот уже несколько недель. Спросил корреспонденцию «До востребования» – однако писем на его имя не было.

Вернувшись домой, Влад сел к компьютеру, однако тролль со спутниками так крепко увязли на подступах к Долине Совести, что вытащить их без переработки всей последней главы представлялось невозможным. Влад вытащил из сарая лыжи, натер их подошвы вонючей мазью для мягкого снега, натянул комбинезон и двинулся по целине, то и дело проваливаясь по щиколотку и пыхтя, как паровая машина.

Через два часа вокруг дома имелась отличная накатанная лыжня, а красный и потный Влад придумал сюжет для рассказа: про то, как двое братьев-мальчишек потеряли зимой ключи от квартиры, а мама придет только вечером, и они топчутся под домом, злясь друг на друга и страшась наказания, и вот старший в ожидании вечера сотворяет мир с планетами, солнцем и людьми, а младший становится в этом мире злым духом, разрушителем, дьяволом…

Когда стемнело, Влад принял горячий душ и полбутылки коньяка.

И заснул, ни о чем не думая.

* * *

На третий день он впервые ощутил ломоту в висках. Он соврал себе, что снова простудился, и съел на ночь аспирина; наутро ломота перешла в боль, к которой присоединились ощущение духоты, тоска и слабость.

Уже все прекрасно понимая, он все еще бродил по дому, заглядывал в зеркала, глупо улыбался и говорил своему бледному отражению:

– Да нет же… Не может быть…

Страшно ли было Димке умирать? Умирать, зная, что мог бы выжить – если бы рядом был Влад?

Звал ли он Влада? Просил ли врачей, чтобы к нему привели друга-одноклассника? И что врачи при этом думали? Списывали на бред?

Влад вспоминал рыжую шубу, холодные оценивающие глаза – и эту улыбку. Улыбку, после которой, в общем-то, уже все было ясно, не стоило уродоваться, вертясь вокруг дома на лыжах по липкому снегу…

– Нет! – Влад ударил кулаком по столу, так что Гран-Грэм свалился с крышки компьютера, а рука на минуту отнялась. – Не может быть… Откуда?! Значит…

Ничего не значит. Хотя многое объясняет. Все, что делала эта женщина – было грамотной кампанией по привязыванию. Она знала о природе уз никак не меньше Влада; чего она добивалась?

Чего добивалась, то в конце концов и случилось.

Влад рассмеялся. Он хохотал и ржал, ему было даже весело, он хотел бы видеть лицо Анжелы в ту минуту, когда она поймет…

Задребезжал дверной звонок. Все еще похрюкивая от смеха, Влад пошел открывать.